что я смог бы помочь этому ребенку!
Элионте побледнела после этих слов.
– Птолетит! Но…
– Да! Я смог бы ему помочь! И когда случается нечто подобное я только и думаю об «Этом». – Последнее слово он произнес тихо, но многозначительно, заставив взволнованную Элионте побледнеть еще больше.
– Но «Это» запрещено «Его» властью строго настрого! И ты прекрасно знаешь о последствиях, которые могут тебя ожидать за ослушание! – воскликнула Элионте.
– Вспомни Моремика!
Птолетит остановился и мечтательно на нее взглянул. И в этот миг взгляд его сделался таким лучезарным, что Элионте силой своего восприятия ощутила мерцающий серебристый свет, исходящий из его глаз, медленно рассеивающийся, обволакивающий его лик и развевающиеся от легкого дуновения ветерка золотистые, пшеничного оттенка кудри. – Как знать, а вдруг одна невинная спасенная человеческая жизнь сможет сделать нас такими счастливыми, что мы пожелаем принять и свой уход в небытие не как наказание, а как должное желанное умиротворение?! Ты никогда не задумывалась над этим, Элионте?
Она молчала и с восхищением на него смотрела, не зная, что ответить. Одухотворенный и восторженный, окутанный чистейшим сиянием духа своего, он был прекрасен в этот миг, и Элионте любовалась им, забывшись и непроизвольно при этом потеряв нить разговора.
Не дождавшись ответа на вопрос, и продолжая блуждать в лабиринте мыслей своих, Птолетит, не обративший внимания на восхищенный взгляд подруги, обращенный к нему, вновь заговорил.
– Да, «Это» запрещено «Его» властью, и имеет высокую цену, но зачем-то же мы наделены такой способностью? Ведь «Это» наверняка было задумано «Им» ради чего-то? Неужели только для того, чтобы таким способом изгонять нас в небытие?
– Это могло быть дано нам как запретное искушение – сказала Элионте.
– Как запретное искушение? Думаю, нет! Думаю, в этом таится что-то более значительное. И, как знать, может, испытав это, мы смогли бы отыскать ответы на многие вопросы.
Он умолк и снова о чем-то мечтательно задумался.
– Я так не думаю – ворвавшись в его неведомые мечтания, трезво сказала Элионте.
– Не думаешь? – удивился он.
– Нет! Вспомни хотя бы Моремика. Разве счастливым он отправлялся в небытие? Разве сиял его взор лучезарным светом, таящим в себе какое-то особое открытие, с которым ему, уходя туда, вовсе не жаль было расставаться с нашей ангельской жизнью?
– Моремик? – Птолетит задумался, вспоминая друга в его последние минуты пребывания на небесах. – Как знать, какую тайну унес он с собой?! Ведь мне даже не удалось поговорить с ним после того, что случилось. С ним никому не удалось тогда поговорить.
– С ним и не нужно было говорить, чтобы понять, что он раскаивается и сожалеет о случившемся. – Сказала Элионте. – По – моему, достаточно было заглянуть ему в глаза, чтобы это увидеть.
Птолетит умолк, ничего ей на это не ответив. Элионте взяла его за руку.
– Ведь