из-под подола ее платья в темноту.
И Апраксия сделала шаг.
И еще шаг, и еще шаг. Ровно тридцать два шага, затем она снова оказалась в повозке, мчащейся в хмари предрассветного тумана. За окном было густое белое молоко, не видно ни зги, однако путники не останавливались. Измученная странными событиями, долгой дорогой и трудным днем, она задремала, крепко сжав напоследок туесок с пожитками – стакан и желтая дорога пропали, будто бы их и не было.
3
Ее разбудил странный шум – колеса стучали по брусчатой мостовой, карету покачивало на камнях, как будто бы она не летела стрелой по проселочной дороге. Сколько они были в пути? Ночь и утро? Апраксия помнила, что искала деревню подальше от крупных городов, однако вот: город. Солнце освещало высокие каменные дома и редкие деревья, слышен был гул людских голосов. А еще желудок подозрительно урчал. Когда она ела в последний раз? Кажется, еще вчера утром. Да и другие надобности организма напомнили о себе в тряской повозке. Когда ее уже выпустят отсюда?
Внезапно звуки улицы смолкли – повозка въехала в сырой туннель, а затем и вовсе остановилась.
– Выходи. – рекрутер был суров и немногословен. Апраксия неловко выпала из повозки – от долгого сидения ноги затекли и теперь их изнутри кололо стадо бешеных колючих ежей.
– Идешь в дверь, на меня смотри. – рекрутер снова привлек ее внимание, – вот в эту дверь идешь, да на дверь смотри, а не на палец, дуреха! Вот в эту дверь идешь, по желтой дороге доходишь до статуи, целуешь кончик меча. И все. Поняла?
– Поняла. – буркнула Апраксия.
– Повтори!
– Дверь – желтая дорога – статуя – конец меча поцеловать.
– Умничка, пошла!
Как лошади сказал, только по крупу не шлепнул для большей убедительности. Ежи заносились с новой силой, но Апраксия старалась идти ровно. От порога начиналась ковровая дорожка желтого цвета, она вела к статуе очаровательной девушки, низко опустившей меч. Апраксия шла, стараясь ступать ровно, но почти у самой статуи ногу свело судорогой, она оступилась, запуталась в платье и вместо того, чтобы подойти и наклонится – рухнула на колени, больно ударившись лбом об лезвие, так что искры из глаз посыпались.
Или не искры, потому что вся статуя засияла красивым ровным желтым цветом, как та дорога ночью. Только сейчас, когда в зале появилась больше света, Апраксия увидела, что меч был в бурых разводах, а на полу виднелись следы крови. Она подозрительно потянулась ко лбу, но крови там не было. Зато в голове всплыли слова: “Двойное несчастье спасет от беды”
Грегор ненавидел две вещи в этом мире: тупость и женщин. Несчастье в том, что последние полгода ему приходилось иметь дело с тупыми деревенскими бабами: таков был приказ ордена Богини Колеса. Орден имел большое влияние на все королевство в целом и на нынешнего главу государства в частности, поэтому Грегора, королевского рекрутера, послали искать бабу вместо дюжих молодцов.
Хотя ему подробно описали, кого именно нужно: хрупкую деву с влажными ланьими глазами, изящной лебединой шеей и кожей гладкой, как