был невысокого роста и крепкого телосложения. Старик с трудом догнал его и впопыхах схватил за плечо, останавливая. Марко почти задыхался, но крепко держал мужчину. В испуге тот повернул к нему искаженное гримасой лицо.
– Что вам надо? Что вам надо? Вы что, с ума сошли?
– Я просто… – Марко сильно запыхался, но не выпускал плеча незнакомца из своей стальной хватки.
– Что вы вцепились в меня?
– Давайте присядем… Пожалейте старика. Почему бы нам не поговорить?
Мужчина молчал.
– Послушайте, я переехал несколько месяцев назад в этот район, после того как умерла моя жена.
Мужчина с недоумением продолжал смотреть на Марко.
– Хотите портвейна?
– Портвейна? – удивился незнакомец.
– Да, превосходный сорт. У меня в семье все занимались портвейном. Представляете?
– Зачем мне это знать?
– Возможно, и незачем. Но попробуйте портвейн. Я знаю в нем толк.
– Хорошо. Я выпью глоток, пожалуй. Только отпустите меня. У вас слишком тяжелая рука.
– Тогда давайте присядем, и я отпущу вас, обещаю.
Они вместе опустились на скамейку, и только тогда Марко убрал руку. Мужчина сделал глоток из липкой бутылки.
– Действительно, хороший портвейн.
– 2014 год. В тот год был особенный урожай.
– Вот это меня всегда удивляло. Чем он может быть особенным?
– Хлебнете еще? Знаете, как говорят: портвейн очищает душу.
– Да что уж там… Зачем вы мне помешали?
– Выпейте еще… Пейте-пейте.
– Был такой поэт Омар Хайям, наверняка вы слышали о нем.
– Что-то припоминаю.
– «Вся мудрость на дне вина». У него вся поэзия о вине и его магическом воздействии на человека.
– Вы как-то связаны с искусством? – спросил Марко, стараясь говорить как можно спокойнее.
– Я режиссер. Хотя какое там. Был режиссером. Теперь я ничтожество. Ничтожество, – медленно повторил мужчина.
– Это вы так решили?
– Что?
– Вы решили, что вы ничтожество?
– Так решили многие из тех, кто посмотрел мою последнюю картину. Критики…
– Критики! – Марко взял бутылку и сделал глоток. – В 2014 году было мало дождей. Необычно для региона. Портвейн получился более терпким. Такой насыщенный вкус. – Он протянул бутылку обратно мужчине. – Вы сказали, критики плохо отозвались о вашем фильме?
– Да, настоящие шакалы. Только и рыщут, кого бы еще осквернить и сожрать. Чтобы ничего не осталось от человека, от художника. Это ужасно…
– А кто такие эти критики? – Марко пристально смотрел на мужчину.
В этот момент режиссер подумал, что старик совсем выжил из ума, и сделал еще глоток портвейна.
– Они решают, кто гений, а кому ничего не светит.
– Я это понимаю. Не думайте, что я совсем идиот. Люди… Они не вправе решать, кто достоин, а кто нет. Однажды Кейт мне так сказала.
– Кейт?
– Моя