состояние.
Я постоянно терял шапки, варежки и шарфы в угаре зимних игр, и после этого продолжая играть, замерзал до окоченения. Гулял так долго, что приходил домой до такой степень с отмороженным конечностями, что меня сразу относили в горячую ванну, наполненную горчицей, от которой щипало и жгло в глазах.
Мы мелкие, всегда хотели быть поближе к взрослым пацанам, а те только издевались над нами. Они говорили, что покажут нам новые игры, а сами душили и обшаривали карманы, или мазали сажей лицо пока мы ждали чего-то с закрытыми глазами.
Дети по своей сути почему-то жестоки, и я не мог понять почему, – чего им не хватало, чтобы расслабиться в их возрасте. А не хватало им только одного – самоутверждения. Родители их не воспринимали всерьез, вот на более младших детях, они и срывались, которые сами к ним лезли, ведя себя как добровольные жертвы.
Деревня
Моя мама была родом из казацкой деревни на берегу Дона, и каждое лето на три месяца меня туда отвозили, пока в школе были каникулы. Мой беспокойный характер отнимал слишком много времени и сил у родителей, а в деревне моей дурости всегда находилось применение. В то время я привозил с собой кучу книг в надежде на то, что за три месяца все их прочту, но по итогу ни одну из них так не открывал.
Сама деревня у меня в памяти отпечаталась двумя контрастными запахами: горьких лопухов и освежающих сосен. Там где не пахло соснами, всегда пахло лопухами, они росли повсюду, и своим горьким запахом напоминали, где ты находишься. Они росли везде: во дворах, на улицах, вдоль дорог, у магазинов, на озерах, вдоль рек, в общем везде, где не росли сосны.
Лес был царством легенд, заходя в него, сразу же слышались голоса всех, кто в нем когда-то бывал. По верхам его крон гудел далекий ветер, внизу повсюду был расстелен ковер из опавших и уже засохших иголок в пересмешку с шишками.
Мы ходили по этому мягкому покрывалу, вдыхая хвойные ароматы испаряющихся смол, и голову кружило от непривычного количества чистого воздуха. Мы искали красные ягоды, размером с ноготь, из которых бабушка потом делала очень вкусное варенье, которое я потом забирал домой, чтобы угостить родителей.
Но эти ягоды любили не только мы, следы кабанов, которые разрывали своим хряком ямы, были повсюду. Честно говоря, за все время пребывания в лесу, я ни разу не видел ни одного кабана. Дед рассказывал, что зимой в поисках пищи, они постоянно приходили прямо к дому, их следы ног и хряков оставались на снегу.
Несколько раз мне удавалось видеть лис, но они были такими ободранными, что больше походили на больших кошек, чем на диких опасных зверей. Ходя по лесным тропкам, мы забредали в детские лагеря, куда привозили детей на лето, у кого не было родственников в деревни.
Однако редко встречали кого-то еще бродящего с нами по лесу, видимо он был таким огромным, либо уже всем надоел местным. По лесу мы часто ездили на дедовском мотоцикле, который гудел своим мотором на дальние километры, распугивая птиц.
Ну как ездили, за рулем