к сожалению. Мы с матушкой жили в Харьковской губернии на пенсию моего отца, полковника. Его я не помню по малолетству. Наш уезд оказался в эпицентре холерной вспышки, помните эту страшную эпидемию? Она осиротила меня окончательно. Матушка моя из дворянского рода Алымовых – Садовских, довольно многочисленного. Родня устроила меня в закрытый женский институт и платила за моё обучение и полный пансион. Теперь же я сама зарабатываю свой хлеб. У меня отличный аттестат, извольте убедиться.
Матильда Ивановна внимательно меня выслушала.
– Вас рекомендовал мне Павел Севастьянович. Рада нашему знакомству. Прошу, – и она протянула тарелку с ломтиком ноздреватого кекса с изюмом. Мы приступили к чаепитию. Всё это время белокурая София отчуждённо молчала.
5. Устраиваюсь на новом месте и изучаю дом.
Через непродолжительное время я могла обобщить свои наблюдения за жизнью в доме госпожи Решетниковой. Весь второй этаж занимала она с племянницей. Устройство дома уже не было во вкусе старины, когда комнаты тянутся анфиладой одна за другой. Второй этаж разделялся коридором и несколько покоев имели из него свой отдельный вход. Такое устройство жилья мне кажется более разумным, так как вносит больше приватности в жизнь членов семьи. Мне тоже отвели квадратную комнатку на втором этаже. Угловая, она соединялась с библиотекой. К сожалению, из описаний Арцыбашева я знала, что зимой она будет холодной. Его отцу она служила курительной.
Первый этаж имел три выхода. Вытянутая прихожая с обоих концов заканчивалась парадными дверями: к уличной калитке и во двор. Третий выход был для прислуги сбоку.
Я быстро установила, что столовая и буфетная, которую здесь называли сервировочной, остались внизу на прежних местах. Напротив сервировочной начиналась кухня, из которой через коридор мимо чуланов и кладовых можно было выйти во двор. В этом же коридоре, кроме двери наружу, были двери в комнаты горничной, кухарки и Филиппа Егоровича, приезжавшего за мной в гостиницу. Какие именно обязанности лежали на нём, я не совсем уяснила. То он в старом картузе и длинном фартуке равнял граблями ракушечную дорожку, поливал клумбы. То надев костюм-тройку и свой котелок, сопровождал Матильду Ивановну в город. Но почти каждый день он уезжал один с какими-то её поручениями. Собственный экипаж мадам Решетникова не держала. Улица Вознесенская была заселена респектабельной публикой, потому вдоль неё всегда стояли в ожидании легковые извозчики. Стоило из какого-либо дома выйти кому-то из обитателей – к нему сразу подкатывал экипаж. Вскоре я убедилась, что извозчики запоминали всех. После того, как я пару раз ушла пешком, ни один «ванька» более не трогался с места при моём появлении. Если бы я доверяла свои впечатления дневнику, в этом месте я нарисовала бы смешную рожицу, говорящую «фи!»
Надо сказать, что я сразу предупредила хозяек о своих будущих отлучках на почту. Не слишком кривя душой, я объяснила это перепиской с многочисленной роднёй. На самом деле на Главпочтамт мне предстояло ходить за