его.
На этих словах мы взяли и разошлись в разные стороны.
Обернулся
Я обернулся. Красный Кабачок был пуст, словно пещера великана. Государыня исчезла. «Наверное, она подалась в Монголию – подумал я – дай бог ей туда добраться». Ну а мне надо было спешить на Батискафную улицу, туда, где жил мой таинственный безымянный капитан. Связка баранок… связка баранок… Не забыть бы. Только он мог мне хоть как-то помочь и объяснить цепь труднообъяснимых событий. И вообще растолковать, что за чертовщина здесь творится. Я знал, что он ведет очень подробный и дотошный дневник, исцарапал и исковеркал, словно кошка, тонны и вообще, невероятное количество бумаги. Израсходовал целую пропасть чернил. Я должен, обязан все это прочесть и увидеть собственными глазами. А если капитан жив, в чем я немного сомневался, то пусть все расскажет сам. Мы сядем вместе с ним за маленький столик, и невидимый мед нашей беседы да потечет в наши раскрытые и растопыренные уши.
***
Итак, мне пора. Пора задать ему парочку-другую вопросов. Ну вот, например.
***
Глупая ли это и неуместная шутка бессмертных богов? Или злонамеренные козни хитроумных наших соседей? Или сама судьба испытует нас на прочность? «Что ж, Вячеслав Самсонович – сказал я сам себе – пойдем и посмотрим». Мы освежим нашу память. Мы будем любоваться – на звезды, на воду, или хотя бы на дождь. Всегда найдется повод для дружеской беседы. Я должен идти, пока глаза мои совсем не сомкнулись.
Потом. Потоп
У меня довольно большие мозги. Так уж получилось от природы. Но даже они не способны переварить все то, что случилось с нами – и со мной – за самое последнее время.
***
Хлынул дождь. И вот я плетусь откуда-то из-под Стрельны на Батискафную улицу в своей обвислой треуголке. Это немыслимое расстояние. Но я все иду и иду, переставляя ноги, словно упрямая механическая кукла. Куда идти? Где эта самая Батискафная улица? Есть ли она на карте? Существует ли она на самом деле? Слишком много вопросов за один раз. Неужели я и взаправду любил и обожал государыню, и собирался бежать с нею в Монголию? Что за дикая и глупая шутка, право. Ну, а Красный Кабачок? Цел ли он – или разрушен прямым попаданием ледяной кометы? Была ли прусская гренадерша, поющая песни под гармошку? Экая комиссия, создатель.
Сильнейший ливень поливал меня и сверху, и сбоку, и наверное, даже снизу. Я вступал в город через южные окраины. Мои высокие сапоги были наполнены водой и, что хуже и горше всего, в них уже плавали и бултыхались какие-то отвратительные мелкие гады, которые то и дело кусали мои ноги и рвали микроскопические частички моей драгоценной плоти.
«У меня дурные сапоги – подумал я – они все в дырках, как решето. А новые сапоги директор не дает. «Вам, Вячеслав Самсонович, полагаются сапоги с дырками». А ведь мне, согласно табелю, полагаются сапоги без дырок». Я мысленно послал проклятия нерасторопному и скупому директору, и они по небесному телеграфу унеслись прямиком в наш департамент, проникая сквозь самые толстые стены. Через минуту я взял свои слова обратно. «Что ж, старина – сказал я сам себе – я и в дырявых сапогах готов идти на край света. Если получится,