отчет Лауры за год. Красная рамочка вызывающе осветила лицо Грифа.
– Главное, что не слышишь, – сострила девушка и выдернула побитый голограф из рук мужчины.
– Если нужен займ – это к Вене. Можешь сказать, что от меня. Скидочка будет.
Посмеиваясь, Гриф свернул записи и принялся регулировать подачу энергии в офис Лауры.
Веня и его «Займы для всех» располагались далеко от Гнильцов. Чтобы добраться до Банка, надо было долго и нудно ехать в автобусе до Центра, а оттуда, на самоходе, к Аллее Памяти, и только через пару пешеходных надземных зон можно было добраться до Финансового района. На это бы ушел целый день. И куча нервов.
– Не думаю, что все так плохо, – попыталась подбодрить Лауру Ив.
Лаура кивнула.
– В любом случае, жду вас в следующем месяце. Если не раньше.
Гриф развернулся и медленно направился в дальнюю комнату, где, как думала Лаура, располагалось что-то вроде личного кабинета.
– Зайдем к Стэну? – неуверенно спросила Ив, как только он скрылся из виду.
Ивон скучала по Стэну, Лаура тоже часто думала о нем, ведь, как ни крути, они единое целое – одна семья. То, что Стэн и Джефферсон решили двигаться дальше, приняли предложение правительства и оставили ребят, не делало их чужаками. Каждый имеет право на собственное решение. Они не обязаны вечно сидеть все вместе в маленьком домишке и заниматься чужими проблемами. Когда Салли О’Коннор предложила Лауре основать что-то вроде детективного агентства для ньюменов, девушка согласилась. Это было неплохим решением. НЦ и его секретные отделения по всему Миру были скомпрометированы, сотни новых ньюменов, над которыми проводились эксперименты, оказались, вместе с другими ньюменами, беззащитны перед той частью общества, которая не имела привилегий. Если раньше Мир закрывал глаза на болезненных ньюменов, живших на подачки правительства и получавших от него гарантии защиты и тихой мирной жизни, то теперь появились новые пострадавшие. Люди жалели инвалидов, но жалеть инвалидов-героев им никак не хотелось. Одно дело, когда ты закрываешь глаза на поблажки для больных людей, но другое – когда эти больные становятся предметом всеобщего обсуждения и возводятся в ранг неприкасаемых. Хотя была еще одна причина.
Если человек не может что-то объяснить – он начинает этого бояться, а страх, в свою очередь, порождает жестокость. Новые ньюмены вели себя не так, как многим хотелось, а некоторые даже выглядели иначе. Обычных людей это пугало, раздражало и вызывало у них отвращение. Лаура вспомнила, как несколько месяцев назад к ним обратился парень, у которого совершенно отсутствовала растительность на теле. Его бледная кожа и выцветшие глаза поразили Ив, которая с тех пор часто навещала парня и пыталась помочь ему принять себя.
Возможно, так бы все и оставалось, если бы все чаще в толпе не стали звучать лозунги о несправедливости. Сначала гнев людской обернулся против Лауры и ее друзей, затем – против новых ньюменов, а после – добрался и до обычных ньюменов. Размеренная жизнь граждан Мира пошла под откос. Насмешки быстро