женщина делает все, что только может, чтобы держать их в узде.
Раньше их было больше. Намного больше.
Я улыбаюсь Вульфгару, спускающемуся мне навстречу. Этот черный, любимый сын восстания, похож на древесный корень, скрюченный и узкий, облаченный в светло-голубую броню. Ему чуть за сорок. Лицо у него угловатое, хищное, борода заплетена, как у его героя, Рагнара. Один из тех черных, что сражались бок о бок с Рагнаром у стен Эгеи, Вульфгар был с Сынами Ареса, освободившими меня от Шакала в Аттике. Нынешний лорд-комендант республики, он улыбается мне с верхней ступени; его черные глаза едва заметно щурятся.
– Да здравствует свобода! – говорю я с улыбкой.
– Да здравствует свобода! – откликается он.
– Вульфгар, вот так встреча! Ты пропустил Дождь, – усмехаюсь я.
– Ты же не стал дожидаться моего возвращения, – прищелкивает языком Вульфгар. – Мои дети спросят меня, где я был, когда Дождь обрушился на Меркурий, и знаешь, что я им скажу? – Он подается ко мне с заговорщической улыбкой. – Я облегчился и вытирал задницу, когда услышал, что Барка взял гору Жары. – Он хохочет.
– А я тебе говорил: не уходи, – подает голос Севро. – Я же сказал, что ты пропустишь все веселье. Ты бы только видел маршрут, которым уходили люди Праха. Они зассали всю дорогу до Венеры. Тебе бы понравилось! – Севро ухмыляется черному.
Это Севро вложил ему в руку лезвие-хлыст в реке грязи у Эгеи. Теперь у Вульфгара есть собственное лезвие-хлыст. Его рукоять сделана из клыка ледяного дракона с Южного полюса Земли.
– Мой клинок запел бы в тот день, если бы меня не призвал сенат, – отвечает лорд-комендант.
– Именно. И ты побежал домой, как собачонка.
– Собачонка? Я слуга народа, друг мой. Как и все мы.
Он смотрит на меня с мягкой укоризной, и я понимаю смысл его слов. Вульфгар – верующий, как всякое должностное лицо. Но верит он не в меня, а в республику, в принципы, на которых она базируется, и в приказы, отданные сенатом. За два дня до Железного дождя на Меркурии сенат с подачи моего старого друга Танцора проголосовал против моего предложения. Они велели мне продолжать осаду. Не расходовать впустую людей и ресурсы на атаку.
Я не послушался и позволил Дождю пролиться.
Теперь миллион моих людей лежит в песках Меркурия, а мы празднуем День Освобождения.
Будь Вульфгар тогда со мной на Меркурии, он не присоединился бы к нашему Дождю без дозволения сената. А точнее, он попытался бы остановить меня. И ему, как мало кому другому из ныне живущих, это, вероятно, удалось бы. По крайней мере, он смог бы удерживать меня некоторое время.
Вульфгар коротко кивает Сефи:
– Njar ga hae, svester.
С нагальского это переводится примерно как «мое почтение, сестра».
– Njar ga hir, bruder, – приветствует она его, называя братом.
Между ними нет особой любви. У них разные приоритеты.
– Ваше оружие. – Вульфгар показывает на мое лезвие-хлыст.
Мы с Сефи передаем свое оружие охране. Севро