это будет безопасно.
Хоть мы и контролируем Марс, там еще далеко до всепланетной гармонии. Земля Сирен все еще кишит железнокожими ветеранами золотой армии, как и район боевых действий в южной части Тихого океана на Земле. Повелитель Праха уже много лет не рисковал выводить на орбиту большой флот, но наземные войны определенно тяжелее космических.
– И когда же это будет безопасно, на твой взгляд? – спрашивает мать.
– Скоро.
Ни Танцора, ни мою мать этот ответ не устраивает.
– И сколько ты пробудешь здесь? – интересуется она.
– Месяц, не меньше. Ронна и Киран приедут, как ты хотела.
– Ну наконец-то. Я уж думала, Меркурий их похитил.
– Виктра с девочками тоже приедет на некоторое время. Но в конце недели мне придется уладить кое-какие дела в Гиперионе.
– Дела с сенатом… Будешь просить еще людей. – Тон матери так же мрачен, как ее взгляд.
Я вздыхаю и смотрю на Танцора:
– Теперь плохо влияешь на мою мать? Втянул ее в политику?
Танцор смеется:
– У Дианны своя голова на плечах, можешь не сомневаться.
– Вас обоих слушать – оглохнуть можно! – сердится она.
– А вы заткните уши, – советует Севро. – Ровно это я делаю, когда они начинают трепаться о политике.
Танцор фыркает:
– Вот бы еще твоя жена поступала так же!
– Осторожно, приятель. У нее уши повсюду. Возможно, она сейчас слушает нас.
– Почему тебя не было на триумфе? – спрашиваю я Танцора.
Он кривится:
– Да брось. Мы оба знаем, что я не перевариваю всей этой показухи. Особенно на этом чертовом спутнике. Мне подавай землю, воздух и друзей. – Он тепло смотрит на окружающие деревья. При мысли о возвращении в Гиперион на его лицо набегает тень. – Но приходится возвращаться в этот механизированный Вавилон. Дианна, спасибо, что позволила мне поработать в саду вместе с тобой. Мне очень этого не хватало.
– Ты не останешься на ужин? – вздыхает мать.
– К сожалению, есть и другие сады, которые надо возделывать. Кстати, о садах… Дэрроу, можно тебя на минутку?
Мы с Танцором оставляем мать и Севро ругаться из-за вони волчьего плаща и идем по утоптанной тропинке под сень деревьев, в сторону озера. У дальнего берега скользит по воде патрульная лодка.
– Как ты? – спрашивает Танцор. – Только без героически-патриотического дерьма. Не забывай, я тебя знаю как облупленного.
– Устал, – сознаюсь я. – Казалось бы, за месяц пути можно и отоспаться. Но вечно что-нибудь происходит…
– Ты можешь спать? – хмыкает он.
– Иногда.
– Счастливчик. Я вот писаюсь в постель, – признается он. – Наверное, пару раз в месяц. Я даже не помню этих проклятых снов, а вот мое тело все помнит, черт бы его побрал.
Танцор оказался в самой гуще борьбы за освобождение Марса. Тоннельные войны там были еще хуже, чем бои в жилых кварталах Луны. Даже черные не поют песен о своих победах в тех тоннелях. «Крысиная» – вот как они называют эту войну. На протяжении трех