кошка медленно зашла в комнату, посмотрела на хозяина и, жалобно мяукнув, двинулась к своей тарелке.
– Жри, Мурка, жри, старая дура. Когда сдохну, некому тебя покормить будет.
Кошка была того неопределённого цвета, который присущ старым животным: белые лапы и туловище стали светло-серыми, чёрные хвост и голова превратились в тёмно-серые. Она походила на выцветший половичок в прихожей Виктора. Да что там, она выглядела как звериное выражение своего хозяина – никому не нужное, доживающее свой век существо.
– Посмотрим, кто кого, – прохрипел Виктор, подумав, что Мурке тоже, как и ему, осталось недолго.
Глядя на то, как кошка поглощает корм, Погодин вспомнил, что сам он сегодня ещё не ел. Старые настенные часы, имитирующие ручные, показывали пятнадцать минут четвёртого. На завтрак он выпил чашку крепкого чая без сахара (два пакетика) и покурил (две сигареты, одна за другой). Видимо, пришла очередь обеда. Судя по часам.
Виктор открыл холодильник. В морозилке обнаружилась пачка пельменей, превратившаяся в монолит, а внизу – растительное масло и несколько яиц. Давно засохшая горчица в банке дополняла картину. Есть не хотелось, но нужно было себя заставить.
Виктор поставил кастрюлю на плиту и снова сел на табуретку. Так он сидел, уставившись в стену, до тех пор, пока вода не закипела. Он думал.
Перекусив, Виктор вышел в гостиную и открыл дверцу шкафа, стоящего напротив выхода на балкон. Чуть приподнявшись на цыпочках, он пошвырялся в груде одежды и извлёк увесистый бинокль с белыми буквами “Zeiss”2 на синем флажке. Зачем было его прятать? Никто уже несколько лет не появлялся в его квартире. Может быть, просто привычка? Как говорится, бережёного Бог бережёт. Хотя насчёт последнего у Виктора были большие сомнения. По крайней мере, его сына и жену Всевышний сохранить не соизволил. Одиннадцать лет назад двое подонков убили несчастную женщину. Из-за серёжек. Из-за дешёвых серёжек, которые Виктор ей подарил за неделю до убийства. Вот так подарочек. Но, видимо, Богу показалось этого мало, и он забрал к себе ещё и сорокалетнего сына Виктора – Славу. Сын умер от сердечного приступа, неся на плече гроб матери. Тело усопшей съехало прямо на него, и хлоп! Уже не один труп, а два. Наслаждайся, Витя, и благодари Всевышнего за дары его.
Следом за «цейссовским» биноклем Погодин достал штык-нож. Стрелковая энциклопедия сообщала, что это аксессуар от АК-74. Виктор пару лет назад нашёл его в лесу завернутым в пакет. Возможно, нож уже попробовал крови до того, как попал к нему. Виктора это не интересовало.
Штык-нож оказался совершенно тупым. Им было довольно сложно проткнуть что-либо толще, чем лист картона. А заточка походила на сизифов труд. Но Виктору нравилось это оружие. Он не собирался менять его на нож, хотя это казалось гораздо проще. Виктор верил, что эта находка была знамением. Ещё бы, ведь через две недели после того, как он нашёл штык-нож, убийцы Катеньки вышли на свободу.
Обоих убийц выпустили через восемь лет. Виктор стал следить за ними. Приобрёл бинокль, выяснил, где жили эти ублюдки. Последнее оказалось