тем не менее ответила.
Голос тоже был незнакомый, женский.
– Катя, это Милана…
«Какая, к дьяволу, Милана, вы, дамочка, номером ошиблись!» – хотела рявкнуть я, повернуться на другой бок и снова заснуть, но что-то меня остановило.
Ах, ну да, Милана – это хозяйка той галереи, где мы были с Бобриком и где выставили мою работу.
Неужели она хочет мне сообщить, что на мою мазню нашелся покупатель?
– Да, Милана, я слушаю.
– Катя, подойди… подойдите, пожалуйста, ко мне в галерею.
Правда, что ли, продала мою работу? Так быстро?
Я не стала раньше времени радоваться и только спросила:
– Когда?
– Прямо сейчас. Это очень важно.
Голос у нее был взволнованный, обеспокоенный.
Нет, пожалуй, это не продажа, а что-то совсем другое…
– А в чем дело?
– Это не телефонный разговор. Приходите в галерею, здесь я все объясню.
Тут мне передалось ее беспокойство.
Да что там у них случилось и как это может касаться меня? Ведь если бы это меня не касалось, с какой стати Милана стала бы мне звонить и так настоятельно звать меня в галерею?
– Хорошо, скоро буду.
Я села на кровати и огляделась. Спала я отчего-то в банном халате, все тело саднило. Очень медленно и мучительно я вспоминала, что вообще произошло.
Так, я живу в этой квартире с Марусей. Вчера я была на открытии выставки в галерее «Милана», что там было-то… Вроде бы все прошло удачно, шампанское пили… Больше ничего не помню.
Мое любимое платье лежало в кресле все мятое, запачканное рыжей шерстью. Все ясно, Маруська повалялась.
– Ну, я тебе устрою! – сказала я в сторону двери, поскольку оттуда раздавались скулеж и царапанье.
Маруся открыла дверь и гавкнула в том смысле, что нечего платья разбрасывать, прибирать нужно, раз на них валяться нельзя, и я не могла не признать ее правоту. Я застонала громко и прислушалась. В квартире царила тишина, стало быть, Васильич не работает. Ну да, взял выходной после того, как совершенно умотался с сантехникой. Это и к лучшему, что он не увидит меня такой.
Я встала с кровати, приказала комнате прекратить кружиться и побрела в ванную. Этот ангел во плоти даже подключил воду.
Как ни странно, но собралась я быстро, возможно оттого, что душевая кабинка оказалась замечательной, и я быстро пришла в себя, постояв под сильными струями горячей воды.
Маруся уже стояла у дверей, сжимая в зубах поводок, но я объяснила ей, что ухожу по делу, а ей придется остаться дома одной.
Собаченция очень обиделась и ушла грустить под кровать.
А я отправилась в галерею.
Там было ощущение разгрома, на полу – грязные следы, многие картины сняты со своих мест и составлены возле стен.
Милана, растрепанная, с одним накрашенным глазом, стояла посреди зала. Увидев меня, она скривилась и проговорила:
– А, вот и ты… вы…
– Так что случилось-то?
– К нам в галерею этой ночью влезли воры.
– И