опустился на шаткий, тонконогий стул. Сквозь пыльные большие окна с двойными рамами виден длинный производственный корпус. На переднем плане, прямо перед окном, два понурых человека в одинаковых черных куртках о чем-то неспешно беседовали. На широких пыльных подоконниках стопками лежали пожелтевшие машинописные листы вперемежку с газетами. Сайкин поерзал на неудобном хлипком стуле и еще раз обвел глазами помещение с его бедностью, нарочито выставленную напоказ. Иван Ильич маленькими зоркими глазками следил за Сайкиным, сохранявшим долгое молчание.
– Так, чем обязан, как говорится, вашему появлению? – натянуто улыбаясь, спросил Иван Ильич. – Думал, мы вот с Сергеем Сергеичем прошлый раз все и обговорили. Я вроде ему все объяснил. Не от хорошей жизни все это, не от хорошей.
Федоров, присевший рядом с Сайкиным, повернулся к директору.
– После нашего разговора я еще раз осмотрел кирпич, который вы отгружаете, там процентов семьдесят боя. Ваш кирпич для нас золотым становится.
– Сергей Сергеич, дорогой, ну я же объяснял вам уже, говорил я, присылайте свою бригаду. Поработают у меня пару месяцев, и вы останетесь довольны, и ко мне претензий не будет. У меня производство в прежние времена было планово-убыточное. А сейчас мы банкроты без пяти минут. Поэтому и прошу всех заказчиков: помогите, чем можете. Кирпич нужен всем, даже такой кирпич, ну и помогают.
Директор крякнул, достал из кармана пиджака мятую пачку папирос, придвинул к себе стеклянную пепельницу с отбитым краем и прикурил. В ожидании сочувствия он пустил струю серого зловонного дыма и посмотрел на Сайкина.
– Да, вижу, нелегко вам приходится, – в голосе Сайкина прозвучали неподдельные теплые нотки сочувствия.
– Вроде и отпускные цены на кирпич выросли, вроде жить можно, но и себестоимость возросла, – он присвистнул. – Кто-нибудь это подсчитал? Думают, раз кирпич выпускают, то шикарно живут. А я вот, смотрите, – он развел руки в стороны, – из бедности выбраться не могу. Как был кирпич нерентабельным, так и остался. Ну, а если вам наш кирпич не приглянулся, вольному воля. Расторгнем договор – и шабаш.
На столе звякнул телефон, и Иван Ильич стремительно сорвал трубку, словно только и ждал этого звонка.
– Нет, нет, – тонко крикнул он. – Так не пойдет, я сказал, так не пойдет. Перезвони через десять минут, у меня люди.
Отработанным движением он кинул трубку на место.
– У меня вон заказчиков десять очередей, и все только дай. Никто не обижается, что кирпич с трещинкой попадется. Вообще с вами, – он взглянул на Сайкина, – познакомиться было приятно. Кстати, видел я вас в районе мельком, а чтобы лично, как говорится, познакомиться, этого не приходилось. Приятно, знаете, познакомиться было. Одно ведь дело делаем, одну лямку тянем.
Иван Ильич встал из-за стола, давая понять, что больше говорить не о чем. Сайкин продолжал сидеть, крепко уперевшись локтями в стол и глядя перед собой. Он перевел взгляд на директора и спросил,