и не геройствовал.
– А что это тогда было? Из-за тебя нас могли убить.
– Меня могли убить.
– Но зачем тебе это, Майкл? Зачем? Это же не игра.
– Потому что я хочу.
– Ты хочешь…
– Да, я хочу умереть. Мне плевать на свою жизнь и на этот мир.
– Ой, Майкл… – произнесла она разбито.
– Будет лучше, если меня не станет.
Она придвинулась и обняла его крепко-крепко. Словно могла вдохнуть в него частичку своей жизненной энергии. Майкл не шевельнулся.
– Я рассказываю тебе это только потому, что плохо тебя знаю. А после вообще знать не буду, – говорит он.
– Но мы можем…
– Нет, не в этом дело.
– А в чем тогда?
– Не знаю. Я просто пытаюсь жить, прочувствовать последние моменты своей жизни, пока не… – Он прерывается и делает очередной тяжелый вздох.
Сара наклоняется и целует его. Губы нежно касаются его щеки. Она гладит его, исследуя пальцами мягкую кожу. Он прерывает ее.
– Я не могу. У меня уже какое-то время не получается… с этим. Понимаешь, я всегда старался держаться в стороне от людей, на расстоянии вытянутой руки, никому не открывался, не доверял. Не потому, что боюсь собственных чувств, боли или уязвимости, а потому, что глубоко в душе я всегда хотел умереть и просто хотел оградить знакомых от страдания из-за моей смерти.
Сара молчит, но ему ясно, что она плачет. Они лежат без сна, обнимая друг друга, за окном начинает светать. Это было ошибкой. Нельзя подпускать людей так близко. Никто больше не должен узнать. Это лишь множит боль, а я слишком часто страдаю за других, как за себя. Не важно, насколько сильно мне хочется близости, прикосновений и объятий, в этом мире я буду жить так же, как и уйду – в одиночестве.
Завтра они полетят обратно, в молчании, словно скорбя. И будут задавать друг другу самые глупые вопросы: ты все собрал, такси подъехало, ты голодная, можно мне у окна сесть? Они вернутся к привычной жизни, к своей относительной безвестности. В аэропорту, выйдя из самолета, они обнимутся на прощание и разойдутся незнакомцами.
$6 621
Глава 10
Академия Грейс Харт, Лондон; 10.23
Вы любили когда-нибудь всем своим существом, даже осознавая неизбежный конец этой любви?
Кристель появилась, как речная волна, как последний шанс, как несущая жизнь: она вдохнула в меня энергию. Точно помню момент, когда увидел ее и понял, что хочу смотреть на нее до конца своих дней или пока не ослепну, смотря что случится раньше. Она всегда держалась приподнято, словно предмет на витрине. Выставочный экспонат или священная гробница. Все началось, как часто бывает, с переписки: я пытался быть остроумным, она отвечала тем же, и сообщений не приходилось ждать долго. Затем мы перешли к звонкам. Я заметил, что она говорит с акцентом, в котором сочетаются разные частички мира, который она называла своим домом. Мне хотелось знать ее маршрут, приехала ли она уже, можем ли мы встретиться. Мы болтали часами, зачастую пока наш разговор не