мышц, которые по настоянию отца она всегда держала неподалеку. Сейчас же лишь бандаж на ноге указывал на то, что она не может ходить.
Лена глянула на Александра. Если она скажет ему правду, он может отвернуться от нее.
– Он не сказал. – Лена положила валет пик.
Александр ликующе выкинул туза:
– Я победил. Уверен, ты вернешься в строй совсем скоро, – произнес он, складывая карты ровной стопкой.
Лена кивнула, пытаясь скрыть в голосе печаль:
– Конечно, как иначе?
Лена с Александром играли и болтали почти до самых рождественских праздников, а их жизнь быстро переросла в комфортную рутину: Александр каждое утро ждал, когда закончатся уроки Лены, чтобы позже часами играть и болтать с ней, пока не придет доктор Уилсон, чтобы напомнить ему об отдыхе или сделать очередной лечебный массаж.
Однажды после обеда Тео шел проведать дочь. Его сердце затрепетало, когда он услышал смех за дверями медчасти.
– Это чудо, не правда ли? – шепнула Клара, наблюдая за детьми.
– Поверить не могу, – согласился Тео. – С бронхитом и такими гематомами он мог и умереть.
– Я про Лену, – добавила Клара. – С тех пор, как он появился, она ни разу не спросила меня, можно ли ей пойти в обычную школу и иметь нормальных друзей. Позволю себе сказать, что она ни разу не была такой счастливой.
Тео кивнул, а Клара вошла в медчасть впереди него.
– Не обсуждается. – Хорас даже не поднял взгляд от финансовых отчетов.
– У него нет семьи. – Тео стоял напротив директора цирка, негодующе хмуря брови. Чедвик шмыгнул носом. Сухой, сутулый, похожий на тень, он был полной противоположностью жадному до власти и эгоистичному Хорасу. Будь они комедийным дуэтом, то имели бы огромный успех, думал Тео.
– Такие вещи меня не касаются. – Хорас продолжал пролистывать страницы, а в руке у него дымилась кубинская сигара: он выкуривал по одной после каждого представления.
– Но ему всего двенадцать. Что еще ему делать?
Хорас глянул на своего лучшего циркача поверх своих позолоченных очков, наклонив при этом голову так, что очки съехали ему на нос.
– Когда мне было двенадцать, я зарабатывал по пятьдесят центов в неделю, разнося газеты. А после того стал начищать ботинки богатеньким финансистам с Куинси.
– Рынок Куинси, да-да, я слышал. Мы все знаем о том, как ты поднялся из грязи в князи, – усмехнулся Тео.
Хорас сощурился и глянул на Тео со смесью восхищения и презрения. Вот уже почти десять лет они знакомы, и иллюзионист всегда был таким сострадательным. Этим восхищались многие, но не Хорас. Зачем делать что-то ради кого-то, если это не принесет дивидендов? Он вернул спинку кресла в прямое положение и наклонился вперед так, что пузо уперлось в деревянную крышку стола.
– Ты действительно думаешь, что если бы мальчик был богатым, он бы то же самое сделал для меня?
– Ты помог многим сиротам, и каждый раз это окупалось. – Тео указал на финансовые отчеты, лежащие стопками на столе. Улыбка полностью исчезла с лица импресарио.
– Даже если и