всегда уважал организаторские способности Вениамина. Через полчаса после телефонного звонка куратору друзья уже катили по пустыне в сторону заветной площадки. По дороге все хором успокаивали Кабана, который не хотел уезжать без завтрака. Последняя фраза Рыбки: «Да ты посмотри на себя, Кабан, тебе же неделю можно не жрать, «gros bedon35» ты наш…» – решила все дело.
От поворота на площадку пошли пешком. Все знали, что ракета Н1 большая, самая большая ракета из когда-либо летавших в Советском Союзе. Но что она окажется настолько большой…. На подходе к пусковой установке друзья пересекли титанических размеров железную дорогу в четыре рельса. На этих проржавевших путях стояло колоссальное сооружение – транспортёр ракеты на пусковое устройство. Сооружение по размерам было с пятиэтажный дом. Наши искатели приключений замедлили шаг. Пусковая башня перед ними уходила прямо в безоблачное синее небо. Башня опиралась на гигантские стальные колёса, выше человеческого роста. Рельсы для этих колёс образовывали огромных размеров дугу, по которой башня, поворачиваясь на почти пятидесятиметровой ферме, могла подъезжать к ракете, установленной на пусковой шахте. Размеры всего этого сооружения просто подавляли. Толстые, в руку человека, кабели змеились по серому бетону и скрывались в черных провалах шахт, наполовину прикрытых выпуклыми крышками люков. Воздух был неподвижен. Шаги друзей гулко отражались от стен титанических конструкций.
Кабан подошёл к огромному провалу пусковой шахты. Чёрный этот провал на неимоверной глубине переходил в три таких же огромных жерла газоотводного канала. Из шахты несло прохладой и запахом ржавой воды. Вниз, теряясь в полумраке, уходили ступени, и там, на дне, блестела чёрная лужа. Кабан хриплым басом матерно крикнул в глубину. Гулкое эхо несколько раз ругнулось в ответ. Веня оттащил Кабана за пояс от края шахты.
– Я видел лестницу на пусковую башню! – крикнул он ему в ухо, чтобы отвлечь своего друга от мысли спуститься в шахту.
– Не ори, где? – спокойно спросил Кабан, заворожённо глядя вглубь.
– Около колёс, только она высоко, поднята…
Кабан повернулся и, не говоря ни слова, подбежал к колесу, быстро и решительно залез на него, потом, балансируя как канатоходец, прошёл по ферме на трёхметровой высоте и опустил лестницу. Путь наверх был открыт.
Не медля ни минуты, друзья азартно полезли к вершине башни. Сто двадцать метров железных лестничных маршей были преодолены под молодецкий посвист Кабана и гортанные восклицания «viens vite!36» Рыбки.
На последней площадке все, не сговариваясь, уселись на тёплое ржавое железо, свесив ноги над пропастью пусковой шахты. Наверху дул горячий ветер.
– Что там булькало у тебя в рюкзаке, Кабан? – спросил Веня.
– Берёзовый сок… – Кабан достал трёхлитровую банку, снял крышку и пустил банку по кругу. Вот тут-то, над казахской пустыней, на вершине заброшенной пусковой ракетной шахты,