я назвала его слабаком тогда…
Полина слегка повела склоненной головой.
– Я его ненавижу, – гулко произнесла Анисия.
Полина в изумлении посмотрела на Анисию и, опершись на ладони, вымученно произнесла:
– Ненавидеть его не за что.
Анисия хотела, чтобы Полина спросила ее о причинах этих слов, но Полина с каким-то пренебрежением вляпалась в полоску пыли, обнаженную отодвинутой бумагой.
Анисия начала чесать себе локти.
– Он не солгал мне! – с огорчением выпалила Анисия через минуту, когда вытянутая Полина погрузилась в газету с высоты своей аккуратно очерченной головы. – Я была уверена, что он слабак и лгун. А за его простодушием крылся расчет… Он во все это не верил, только играл роль! Может, он вообще сделался атеистом, – мечтательно закончила она.
В восхищении от мысли, что семинарист Алеша – атеист, Анисия едва не улыбнулась в собственные постукивающие по зубам пальцы.
– А теперь он хочет помочь сестре, которая пытается освободиться от брака с каким-то престарелым сифилитиком.
Анисия озадаченно сощурилась, вспоминая внешность и возраст Виктора Грифа.
– Вовсе не такой он старый…
– Да все они одинаковые, – поморщилась Полина.
Анисия не понимала, почему, но ей были приятны эти далекие от истины слова Полины. Виктор обладал чем-то омерзительным… вроде могущества, которое хотелось попрать ради всеобщего равновесия.
– Мамашам лишь бы выпихнуть дочерей. Хитрят, да как бы себя не перехитрили, – ожесточилась Полина.
– По мнению Алеши хитрость всегда была родственницей трусости.
Полина посмотрела на нее с какой-то слишком взрослой и слишком сочувственной усталостью.
– Все эти правильные мальчики действительно верят в свой возвышенный треп… а потом им приходится принимать решения в непредвиденных обстоятельствах. И они сами уже становятся и хитрецами, и трусами. В молодости они заигрываются в эту картинную борьбу с обществом, в которое не только прелестно вписываются, но и гармоничной частью которого являются. Твой родственник Игорь, например. Исчезни это высшее общество, на что он принялся бы жаловаться?
– Я обязана сходить туда и помочь им, чем смогу, – твердо заявила Анисия, вспыхнув от этого поучения, но смиренно пропуская его мимо ушей.
– Зачем тебе намеренно его искать?
– Потому что я виновата в случившемся.
Полина вздохнула.
– Неужели ты, с твоей головой, будешь играть в высосанную из пальца драму? Ты не из тех идиотов, которые легко сползают в чувство вины, потому что им пожалеть себя охота. Чувство вины – самое эфемерное из наших чувств.
Анисии захотелось покусать собственные губы, но она боялась насмешки колких Полининых глаз.
– Так… может говорить только тот, кто не порезан им.
Она стремилась к Алексею не только из-за чувства вины. Место, где скрывалась его семья, поблескивало заветным ореолом утраченного воодушевления и новизны юности, всегда наполненной,