я всё-таки пришёл повторить вчерашнее предложение, которое вы так неразумно отвергли. Пожалуйста, соглашайтесь, иначе быть беде.
– Я испугалась и, развернувшись, убежала домой, – продолжила девушка, – полночи думала, что же надо делать в подобной ситуации, и решила на следующий день пойти в милицию. Уснуть смогла лишь под утро и проспала почти до обеда. Глянула в окно, у подъезда – пусто, и я, осмелев, вышла из дома. В дежурке милиционеры подняли меня на смех. Подумаешь, предложили любовницей стать, не изнасиловали же! Идите, девушка, идите.… Вот изнасилуют, тогда, милости просим! Не смешите людей и ничего не бойтесь – не в Чикаго живём!
На какое-то время Злата замолкла, нервно теребя пальцами бахрому скатерти.
– Я вся такая злая вышла из милиции и направилась в сторону дома. Неожиданно, около кинотеатра «Мир», двое хватают меня под руки и запихивают в «Жигули». Добром, говорят, не пошла, так силой отвезём. Пока один из них обходил машину, другой удерживал меня внутри, затыкая рот своей потной ладонью. Я исхитрилась и укусила его за палец. Он закричал, разжал руки. Я выскочила на дорогу. Вижу военный уазик и, не раздумывая, – туда. Остальное Вы знаете.
Лейтенант, не перебивая, выслушал её сумбурный рассказ. По Туркмении ходили слухи о подобных случаях. Современные баи считали, что согласно старинным национальным традициям, они имеют право завести гарем, заменив банальных любовниц на настоящих наложниц. Красота девушки служила лучшим подтверждением правдивости её рассказа.
И ещё… За время монолога Златы, Максим понял, почему случайная попутчица показалась ему знакомой. Офицер вспомнил, где и когда он пересёкся с ней. Правда, некоторые сомнения всё ещё оставались.
– Почему же ты к родителям или к друзьям за помощью не обратилась? – поинтересовался лейтенант.
– У меня нет родителей, а друзьями обзавестись не успела. Я приехала в Ашхабад девять дней тому назад.
Максим вышел из-за стола, застегнул ремни портупеи, подошёл к распахнутому окну и закурил. Сделав пару затяжек, он обратился к девушке:
– Схожу на КПП, встречусь с этими непонятными товарищами. Ты здесь в безопасности, расслабься и жди меня. Если сюда вдруг кто-нибудь заглянет, скажешь, что ты моя жена. Я – лейтенант Максим Кольченко. Запомнишь?
– Запомню, – Злата кивнула головой, – только вот…
В этот момент дверь скрипнула, и в помещение зашёл старший прапорщик Язвицкий, пожилой мужчина среднего роста, с солидным брюшком и с большой, сияющей лысиной. В руке он держал фуражку с чёрным околышем, его форменная рубашка была мокрой от пота. Ему было за пятьдесят, но его не увольняли, потому что он был единственным фронтовиком, воевавшим в составе этого корпуса. Григорий Семёнович слыл прекрасным человеком и добросовестным служакой, его любили солдаты, уважали сослуживцы и ценили командиры. После яркого солнца он не сразу разглядел в полумраке помещения Максима и девушку.
– Григорий Семёнович, знакомьтесь!