на то, что мы все дышим, пьем, едим и моемся. И для этого нужна мана, мана, мана.
Разумеется, легенда гласит, что ману вкладывают анклавы, и отдельные родители, если могут себе это позволить, и мы сами, посредством учебы… но всем известно, что дело обстоит иначе. Главный источник школьной маны – мы. Все мы копим ману к выпуску – мы занимаемся этим постоянно. Мана, которую мы скрепя сердце тратим на учебу и дежурства, – ничто по сравнению с количеством, которое откладывается на черный, непроглядно-черный день. Когда злыдни разрывают жертву на куски, та, разумеется, в панике хватается за вкусную ману, которую скрупулезно собирала; они ее высасывают, и маны становится еще больше благодаря страху, отчаянному сопротивлению, предсмертной агонии… Эти излишки получает Шоломанча, которая при помощи охранных заклинаний и сама убивает немалое количество злыдней, и все добытое отправляется в школьные хранилища маны и служит для поддержания жизни уцелевших счастливчиков.
Поэтому когда появляется великий герой типа Ориона и принимается спасать людей, злыдни начинают голодать, и школа тоже. В то же время живых – которые дышат, пьют, едят и так далее – становится больше. Это своеобразная пирамида. Если тех, кто стоит на нижней ступени, съедают в недостаточном количестве, благ не хватает тем, кто наверху.
Вот почему нам пришлось спуститься вниз и починить очистительный механизм в выпускном зале: оголодавшие злыдни собрались в том единственном месте, где не было Ориона, и намеревались растерзать весь выпускной класс, потому что последние три года им не хватало еды. От отчаяния они уже ломились и в школу, пытаясь пробить стены внизу лестницы.
А Орион – Орион из нью-йоркского анклава – носит разделитель маны на запястье и обладает способностью, позволяющей ему вбирать ману из убитых чудовищ. Злыдни сами его сторонятся, потому что у Ориона безграничный запас энергии и почти столь же бесконечный запас потрясающих боевых чар.
В отличие от меня. Я – человек, который у него в долгу; при этом я упрямо отказываюсь превращаться в малефицера, убивающего однокашников направо и налево. Недавно я и вовсе двинулась в противоположную сторону. Я остановила чреворота, который направлялся на этаж младшеклассников. Мы с Орионом помешали злыдням вломиться в школу. Мы вместе были в выпускном зале и удерживали щит, пока выпускники-мастера чинили очистительный механизм. И теперь я подражаю этому идиоту, то есть, простите, благородному герою, на регулярной основе, раз в неделю.
Разумеется, у школы на меня зуб.
Если злыдни, атакующие нас по средам, не справятся, школа придумает что-нибудь еще. И еще, и еще. Шоломанча – не вполне живое существо, но и не мертвое. Если вложить в постройку столько маны и столько мыслей, у нее неизбежно образуется нечто вроде собственного сознания. Теоретически, школа создана, чтобы защищать нас, поэтому она не начнет пожирать учеников – во-первых, если это произойдет, поток поступающих резко сократится. Но, несомненно, школе нужно много маны, чтобы функционировать;