всегда упомянутую кнопку нажимают. И потому мы часто (и сегодня – всё чаще) наблюдаем человека, произносящего с важным и значительным видом «Это мое мнение!». Вид у него такой, будто он сообщает нам нечто непререкаемое, объективное, вроде закона всемирного тяготения.
В диалектах России – например, на Дону – было в ходу слово «мнёние», означающее «ум, сообразительность»: «Барышня хорошего мнёния» – хорошо, значит, соображает барышня. Может, в память об этом диалектном значении и ставит так высоко надменный господин свое «мнёние»?
В пушкинские времена это слово имело еще одно, впоследствии утраченное значение. Под мнением понимали, представьте себе, политические взгляды – не всякие, а, как сказали бы мы сегодня, оппозиционные. И старший друг Пушкина Вяземский пишет в своей знаменитой «Старой записной книжке»: «Говорю здесь об одних политических преступниках, коих единственное преступление в мнении» (курсив мой. – М. Ч.).
Языковеды считают, что «все основные понятия, относящиеся к интеллектуальной сфере, выражаются словами старославянского происхождения – например, разум, рассуждение, мысль, размышление, воззрение, убеждение и т. п.» (акад. В. В. Виноградов). Старославянский язык был в буквальном смысле слова создан в IX – X веках братьями Кириллом и Мефодием (памятник им стоит на Славянской площади в Москве) для перевода с греческого книг православного богослужения. И сегодня можно слышать этот давно уже застывший, неразвивающийся (как и латынь) язык в церкви. Он называется церковно-славянским.
Ну это так – для общего образования (надо же знать, кому именно стоит памятник в Москве у метро «Китай-город»). А нас интересует сейчас слово убеждение.
Когда-то это слово означало главным образом действие – от глагола убедить, убеждать (кого-то). Но в пушкинское время (20–30-е годы XIX века) развилось новое (сегодняшнее) значение слова – «твердый взгляд на что-нибудь как элемент цельного мировоззрения, идейный принцип…». Подчеркивается, что это «точка зрения, сложившаяся на основе непосредственного рационального познания действительности». Академик Виноградов цитирует один из учебников «советского» времени, и «марксистско-ленинский» дух этого времени ощущается в формулировках. Но рациональное зерно здесь есть – во-первых, твердый взгляд, во-вторых – сложившийся в результате каких-то умственных усилий. Возьмем эти признаки убеждения на заметку – для дальнейшего.
У Лермонтова в «Фаталисте» («Герой нашего времени», 1840): «И как часто мы принимаем за убеждение обман чувств или промах рассудка!»
Не забудем и эти веские слова.
Приживалось слово в таком значении с трудом. В романе Тургенева «Рудин» (1855) Пигасов высмеивает «так называемые убеждения; всякий толкует о своих убеждениях и еще уважения к ним требует, носится с ними… ‹…›
– Прекрасно! – промолвил Рудин. – Стало быть, по-вашему, убеждений нет?
– Нет – и не существует.
– Это