российских сограждан обменивается вовсе не мыслями.
«Не нравится мне Обама!», «Не выношу эту Псаки!» (или Меркель) – вот что мы слышим и читаем в интернете.
Попробуйте возразить – услышите негодующую реплику: «Могу я иметь свои убеждения? Вы так думаете? А я – вот эдак!» И совсем не понимает достойный сожаления человек, что он – не думает. Мыслями («Мне пришла в голову мысль…» – помните начало первой нашей главки?) здесь и не пахнет. Перед нами в чистом виде эмоция. То есть чувство.
А разве можно оспорить чувство? Никому еще не удавалось. Между тем сегодня оно у нас отнюдь не безобидно – поскольку бездумно управляет действиями людей.
Сказал когда-то, кажется, Флобер умные слова: «Можно быть хозяином своих действий, но в чувствах своих мы не вольны» (курсив мой. – М. Ч.). Разумно сказано. Недаром французы – прямые наследники века Просвещения, то есть господства Разума. (Мечтаю, чтобы начался наконец этот век в России!)
Что же – люди вообще, что ли, не вправе испытывать эмоции по поводу политических лиц и дел? Да вовсе нет – сколько угодно! С одним очень важным условием: не выдавать чувство за убеждение.
И не класть чувство в основание своих действий – здесь место только убеждениям. Они-то и позволяют быть «хозяином своих действий». А под влиянием эмоций вы движетесь без руля и без ветрил.
В одном из неплохих толковых словарей последнего десятилетия сказано про убеждение: «Прочно сложившееся мнение, уверенный взгляд на что-нибудь…»
Здесь и только здесь появляется материал для интеллектуального спора. Я вам – аргумент в пользу своего мнения (суждения, убеждения…), вы мне – опровержение. В результате к чему-нибудь да придем.
Но вот что по-настоящему страшно – сегодня, похоже, большинство сограждан вовсе не хочет прийти к какому-то основательному суждению. И даже не думает думать… (Потому-то и обращаюсь к подросткам – в надежде, что их еще не затронула эпидемия недуманья.)
То есть думать согражданам нынче зачастую вообще неохота.
Честно признаюсь – не берусь объяснять. Мне всегда казалось, что думать – очень даже увлекательное занятие.
И напоследок: так все-таки – есть ли смысл спорить с человеком противоположных, чем твои, убеждений?
Мой пример будет весьма необычным. Рассказы о таких вполне мирных спорах я слышала, представьте себе, от лагерников – от тех, кто по десять и более лет отбыл на сталинской каторге – на Колыме, в Магадане и других не лучших местах.
В тюрьме, лагере, в какой-то мере и в ссылке люди жили вне ежедневной подчиненности «советскому» образу действий и во многом – и образу мыслей. И многие (или, по крайней мере, некоторые) обнаруживали свой подлинный облик – он оказывался для товарищей по несчастью привлекательным. Выступали вперед именно качества личности. Отделенные от политических взглядов, от идеологии. Идеология – нередко разная у разных арестантов – перестала разъединять и вызывать взаимную ненависть (в противовес