уже одиннадцать лет, но думаю, это не так ярко звучит. Им так не терпелось, что их команда даже съездила в Северную Каролину.
Они проведут краткое интервью с Эшли в стиле «Где они сейчас?» в конце серии на следующей неделе. Неудивительно. Эшли – одна из немногих победительниц конкурса, которая действительно построила карьеру офлайн и онлайн благодаря шоу.
Я до сих пор помню это, будто все случилось вчера.
Прошло не больше двух дней с тех пор, как Эшли заняла первое место. Папа, Эшли, мама и я собирались покинуть Калифорнию, где проходили съемки шоу, и ждали нашего рейса, который задерживался, в невероятно дорогом номере люкс, предоставленном телеканалом шоу.
Вот тогда мама достала свою новенькую видеокамеру и сказала моей сестре что-нибудь спеть. Мою маму следовало бы звать Эстер Преуспевающая Харпер, потому что ей потребовалось меньше десяти минут, чтобы создать канал Эшли на YouTube и опубликовать видео, в котором шестилетняя Эш исполняет No One Алиши Киз.
Двадцать четыре часа спустя у нее было десять тысяч подписчиков.
Сорок восемь часов спустя – пятьдесят тысяч.
На третий день – сто тысяч.
И, по иронии судьбы, к седьмому дню рождения Эшли у нее было семьсот тысяч.
Мама достает свой телефон, чтобы заказать ужин. Она больше не готовит. Говорит, что слишком занята с тех пор, как помощь Эшли с ее музыкальной карьерой превратилась в постоянную работу. Теперь она проводит дни за компьютером, запершись в своем «офисе», он же старая комната для трофеев моего отца, и занимаясь черт знает чем.
Не могу вспомнить, когда в последний раз нам разрешали туда заходить во время ее работы. Она держит дверь запертой с тех пор, как папа ушел от нас.
Эшли никогда не обращала внимания на то, что мама живет на миллионный приз с Rising Voices, доходы от рекламы на ее YouTube-канале и за счет спонсоров. Однажды я спросила сестру об этом, и она ответила, что может быть только благодарна маме за то, что она настолько верила в нее, что даже бросила работу бухгалтера.
– Во сколько мне нужно снова за ней заехать? – спрашиваю я, прежде чем выйти из комнаты.
– Роб подвезет ее домой сегодня вечером, – отвечает мама, уткнувшись глазами в свой телефон. – Он прилетел в город сегодня утром, чтобы сопровождать ее.
– Хорошо. – Я поворачиваюсь, чтобы уйти, но…
Что-то удерживает меня на месте.
Давно забытое воспоминание.
По крайней мере, всеми, кроме меня.
– Мам? – я оглядываюсь на нее через плечо.
– Да, милая? – она продолжает лазить в своем телефоне.
– Т-ты знаешь, какой сегодня день? – колеблюсь я.
Она делает паузу, чтобы подумать.
– Понедельник?
Она могла бы вырвать мое сердце, и все равно это было бы не так больно, как то, что она только что сказала. Что угодно причинило бы меньше боли, чем ее неведение.
– Нет, дата, – выдыхаю я.
Кажется, будто обогреватель ломается, когда слова слетают с моих губ. В комнате становится холодно, воздух такой же ледяной, как и сердце,