от кого она была готова принимать приказы, и, стараясь не скрипеть досками и коленями, подошла к мужичку.
Он все также загадочно и молчаливо указал живыми глазами и мимикой-навигатором на соседнюю табуретку – бери и садись.
Женя еще раз кивнула, показав, что приняла, и, тихо взяв табуретку, пододвинула ее к табуретке с голосом и с нескрываемой гордостью села рядом. Теперь и сама почувствовала себя как на обложке. Вся в свете и возле того, кто в свете.
– Подумать только сижу рядом с ним, а теперь еще и тайну от него узнаю, я обязательно сохраню ее! – посмотрела на морковный портфель за кулисами. – Представляешь! – асфальт перед полынью уже начал плавиться.
Человек с голосом огляделся, точно проверяя, что вокруг нет никого лишнего, и, наконец, убедившись, что никто точно не сможет их подслушать, демонстративно наклонился к Жене, позвав ее указательно-музыкальным пальцем.
Женя, отвечая зову пальца, наклонилась в ответ, хотя и сама не понимала зачем. На ее ушах все равно наушники. «А какая разница!» – еще немного приблизилась тем ухом, которое было ближе.
Тот тоже немного подвинулся и, наконец, совсем тихо, едва шевеля губами, произнес:
– Нет никакого «музыкального посмертия».
– Что? – чуть в голос не озвучила Женя. – А как же…
– Тшш! – запретительный воздух в запретительный палец.
Женя виновато замолчала, показав, как невидимой молнией застегивает видимый рот.
– Я пою, потому что хочу петь.
– Правда? – шепотом спросила Женя, глядя в его карие глаза.
Тот кивнул.
– Разве может что-то остановить слово, которое хочет, чтобы его сказали? Даже Она, – он почесал подбородок. – Вот я и решил немного задержаться и продолжать шоу. Ведь пока я продолжаю петь, те, кто меня слушают, меня услышат, – усы добродушно улыбнулись. – Что же еще нужно музыканту?
– То есть вы можете уйти в любую минуту? – повеселев, спросила Женя.
– Да, некоторые так и поступили, – произнес мужичок в жакете.
Женя задумалась.
– Так это что получается, я ни в чем не виновата? Это не из-за меня вы все еще здесь?
– Неа, – покачал он головой. – Не из-за тебя. Я здесь не потому, что ты слушаешь мои песни, я здесь потому, что я хочу петь для тебя. Знаешь ли, есть большая разница между тем, чтобы петь из-за кого-то, и тем, чтобы петь для.
– Но тогда почему? Почему она мне сказала… – спросила Женя.
– Кто знает? – развел усами мужичок. – Возможно, она просто бесится, что еще остается кое-что, что ей не подвластно. Но только тшшш! Никому!
– Значит… я была права.
– Да, – улыбнулся мужичок. – Я всегда пел для людей по своей воле. Сама подумай, разве можно петь против? Какими бы тогда были мои песни? И что бы тогда чувствовала ты, слушая их? Нет, – усмехнулись усы. – Пение – не проклятие, пение – дар, который объединяет жизни. И еще, – вдруг, точно между прочим, добавил он, задумчиво подняв взгляд. –