мертвые не нужны. Знаешь, тетя, лучше тебе отпустить его, – улыбнулась гимназистка. – У тебя что, игрушек других нет?
– Что это значит? – чуть не вскочила Женя.
– Перестать слушать его песни, – уточнила девочка, хотя такого уточнения и не требовалось, Женя и без него отлично поняла значение.
– С чего бы это? – недовольно спросила Женя, словно ее заставляют отказаться от члена семьи и еще говорят это с таким видом, будто это в порядке вещей.
– Ты не понимаешь?
– Нет, – покачала головой Женя, затыкая певцу уши, чтобы тот не услышал и не обиделся, не оставил ее одну.
– Это из-за тебя, – сухо произнесла девочка. – Его песни Такие потому, что он до сих пор продолжат их петь. Из-за тебя.
– Из-за меня? Петь? Но как? Как же он может петь из-за меня? Он же…
– Он же умер, – передразнила ее гимназистка, театрально закатив глаза. – Все вы так размышляете, такие, как вы. Думаешь, ты одна такая? Они же умерли… что с того? – она опять театрально передразнила, поправив воротничок. – Отчего же тогда по-твоему в их голосах столько жизни? Даже такая, как ты, это почувствовала, верно? То ощущение… словно они с тобой и по первому твоему вызову, приходят к тебе и разделяют с тобой то, что ты хочешь разделить, да не с кем. Ни живые ни мертвые на заказ.
– Не знаю… – промычала Женя, глядя, как закат неторопливо забирает половину ее тела по ноги. – Я о таком не задумывалась…
– Конечно, не задумывалась. Тебе было некогда. Ты о себе думала. Ты просто обыкновенная эгоистка, – сказала девочка.
– Я? – опять в уголках начало собираться, и мышцы на лице напряглись. Указательным пальцем уже начала бороздить большой в поисках кусочка кожи, чтобы оторвать его. Уперлась в одубевшую, как мягкое дерево, поверхность, которая со стороны напоминала изрытое кратерами кутикул марсианское поле.
– Ты-ты, – равнодушно повторила девочка. – Теперь понимаешь?
Качнула головой, протирая пальцами там, где обидно.
– Продолжает из-за меня? – просопела Женя.
– Да, – девочка в воротничке провожала глазами что-то впереди. – Они привязаны к вам. Своими песнями, за которые вы постоянно хватаетесь и тяните их обратно, как за ниточки. Такое их музыкальное проклятие и ваш незаслуженный дар. Пока остается хотя бы один человек, который их слушает, они будут продолжать свое выступление. В концертном зале между жизнью и смертью. Музыкальное посмертие, которое они не могут покинуть из-за таких, как ты. Слабожизненных эгоистов, что заставляют мертвых заставлять себя жить, – она ткнула маленький палец Жене прямо в лоб. – Неужели в его песнях жизни больше, чем в тебе? Может, чем слушать его слова, найдешь свои собственные? Подумай об этом. Ты ведь до сих пор так и не ответила на тот вопрос, – улыбнулась она.
– Но… – попыталась что-то возразить Женя, но не успела.
– А теперь мне пора к Маме, – сказала девочка и, встав, неспешно пошла в стеклянное здание.
Женя