чтобы стать этими… ударниками.
Стало стыдно: надо же было сморозить такую чушь!
Но Алексей Петрович серьезно посмотрел на меня, словно и не заметил моей глупости:
– Главное – энтузиазм. Понимаешь? Нужно работать с энтузиазмом, верить в то, что ты делаешь! Особенно сейчас, когда фактически только один Советский Союз находится вне… хм… войны. Наше государство предоставляет большие возможности: семидневная рабочая неделя, восьмичасовой рабочий день. Советский человек показал, что может работать больше и даже… хм… лучше. Вот ты. Ты с энтузиазмом учишься, ходишь в школу?
– Если честно, то не очень. Многие предметы откровенно скучные…
– А что же тебя тогда интересует? Чем живешь?
Я смешалась. Взрослый человек впервые задавал мне такие вопросы. Обычно спрашивали, сколько мне лет, как учусь. Но никто и никогда не интересовался, как я живу.
– Ну… театр, кино, ходить на выставки нравится. Папа потому и зовет меня «попрыгунья-стрекоза». Говорит, излишне развлечения люблю. – Тут я испугалась, что сболтнула лишнего.
– Хм… так ты папина дочка?
– Папа меня очень любит – я же у него единственная.
Я подумала, что зря сказала и это. Сейчас начнет про отца расспрашивать.
Гумеров заулыбался, встал и оперся на подлокотник кресла:
– И что же? Доверяешь ему секретики? Рассказываешь подружкины тайны?
– Ну что вы! Как можно? Папа и сам бы слушать не стал! А вообще у нас в семье не принято… секретничать…
Разговор шел явно не туда. Сейчас спросит про какой-нибудь секрет и про папину работу, думала я. Зачем согласилась? Зачем пришла?
– А вот ты, когда что-то с тобой… хм… грустное случается, кому рассказываешь: папе, маме или подружкам?
– Никому не рассказываю. Взрослый самостоятельный человек должен сам справляться со всем грустным. И вообще со всем.
– Ну ладно, ладно… Так ты взрослая, говоришь? – Гумеров заулыбался, потянулся в своем удобном кресле: – А что, если мы с тобой… хм… прокатимся, Нина? Мне пришла пара идей для твоей заметки про ударников.
Я кивнула. Зря я про него подумала, что про отца расспрашивать станет. Он и не собирался. Совсем рехнулась с подозрениями. А все мать с отцом. Поедем на производство. Это же интересно! Я уже побывала на нескольких фабриках, но с классом, еще с отцом пару раз. Приеду с начальником – будут ко мне уважительно относиться, даже завидовать. Как бы только фотографии добыть… Я уже представляла себе первую полосу «Комсомолки».
Мы вышли на улицу. У тротуара стоял ЗИС 101А. Гумеров открыл мне дверцу, галантно подал руку. Сам сел на водительское сиденье.
– Так вы сами за рулем?
Он усмехнулся:
– Да, иногда отпускаю шофера. Люблю сам водить.
Мы тронулись, ехали молча, а спустя какое-то время он добавил:
– Знаешь, а пусть это будет нашей тайной. Мне просто хотелось вот так… хм… поездить.
– Мы не на фабрику? – удивилась я. Рабочий день заканчивался.
Он слегка прикоснулся к моей руке.
– Фабрика