.

раз равнодушен и сколько раз якобы просветлен.

      Чух-чух-чух, говорят колеса. Входит проводница,

      говорит: «Вообще-то вам полагается завтрак. Но я вам его не дам».

      Ну и не надо.

      Все эти сцены я видел уже когда-то. Просто я не знал, что это репетиция смерти.

      А они это знали: и та проводница,

      в вагоне которой я ехал из Нижнего Новгорода,

      и та девочка, которая мне подарила на короткой остановке значок,

      и тот парень, который посмотрел мне прямо в глаза, наклонился слишком близко ко мне

      и сказал: «Выпить хочешь?»

      Хочу. Я хочу выпить. Но ангел мне говорит:

      «Помнишь, ты однажды забыл в самолете в верхнем отсеке полупустую сумку?

      Вышел уже в зал прилета и вдруг хватился.

      Звонил по специальному номеру, требовал сумку обратно.

      Но тебе говорили: “Еще нет”. “Нет”. “Ее еще не принесли”.

      Ты сидел тогда в поднебесном кафе, пил вино, писал по телефону (ты жил тогда не один):

      “Мне еще не вынесли сумку”, смотрел на закрытую дверь.

      Потом через час подошел к той же двери,

      вызвонил по телефону, заветная дверца открылась, и та же сказавшая “нет” стюардесса сразу же вынесла сумку.

      В общем, она уже там сразу была.

      Просто им было лень с тобою возиться.

      Но пока ты сидел битый час, как в чистилище,

      не имея возможность уехать в Москву, ты чувствовал счастье».

      Ясно, думаю я, сейчас мы будем чистить мои грехи.

* * *

      Грех мой первый, мой серебряный,

      кря-кря-кря да ко-ко-ко.

      Помнишь? В кухне у Вермеера

      наливали молоко.

      Молоко лилось, завихриваясь. В белой чашке с голубым.

      Было имя там написано. Имя странное Какдым.

      Имя странное Какнебыло, имя Будтонесбылось.

      Молоко, как лебедь белая, мимо чашки пролилось.

      Стол заполнило с прорехами,

      а потом, стянув бока,

      пролилось и вниз поехало

      занавесью молока.

      Затопило кухню, по полу

      потекло, как на Оке:

      вся квартира, словно Серпухов,

      утонула в молоке.

* * *

      Люблю, как пахнут собаки во время дождя.

      Люблю, как пахнет человек, пришедший с дождя (собаки и люди пахнут совершенно по-разному).

      Как пахнет ангел, попавший под дождь, никогда не нюхал.

      Мы попали под дождь, сидим на автобусной остановке,

      я незаметно (повернул влево голову, как будто высматриваю автобус)

      пытаюсь это понять.

      – Не надо пытаться понюхать мои крылья.

      – А мне и не надо.

      На самом деле мокрый ангел пахнет цитрусом, апельсином.

      Как птица конюга в период брачного ритуала – недалеко от Чукотки, у Берингова пролива.

      Или если по-русски, то ангел пахнет просроченным Новым годом.

      Ты мой подарок, говорю ему я. Ты мой новогодний подарок.

      Не говори «перепрыгнул», говорит он мне, пока еще не сказал «гоп».

* * *

      Ангел мне объясняет про число пи:

      «Смотри, это ведь так понятно.

      Число