небес,
Наполняющих судьбы своим повествованием:
Пустотами, спиралями и знаковыходами в лес.
«Я летела, отдавшись потоку ветра …»
Я летела, отдавшись потоку ветра,
Для меры восприятия незаметной,
Отдаляясь, сближаясь с током света,
Отпуская по водам свои лета: хлеб
Памяти – фрагменты суть кинолента
С заранее закрученным сюжетом, пере
кроенным и перешитым многажды,
В поисках смысла и логики, может
Быть первичнее осуществления —
Разновекторный танец творения,
В котором произвольное движение
Еще наполнено и дышит веянием.
Сад Рёандзи
Кто часто погружается в тот сад,
в нем видит не песок, не гравий,
а тихий шелест и морскую рябь:
знакомый уху музыкальный лад;
тот различит созвездий острова,
улавливая их короткое дыхание;
в хорах четырнадцати молчаний
услышит он пятнадцатое рядом:
то, что умеет с сердцем говорить.
Вот так и я незримо буду плыть,
на расстоянии и течения меняя,
чтобы когда-нибудь себя открыть
любимому и любящему взгляду.
«источник свидетельствования – не скрижали …»
источник свидетельствования – не скрижали,
а тайна возникновения и увядания,
роста и шелеста листвы,
перехода на ты,
доверия;
мой ангел,
одухотворяющий пребывание, а не таяние
сил под образами, прозрел – сверх стрел —
что сердцу полета в опереньи нет прока;
изображение – облаченный в символ удел
отлученных;
при-частие прежде срока: слово, рожденное
как предварение любого рождения,
порыв в цвет и становление,
развивает в речи
жизнь.
«В дыхании утра растут минуты …»
В дыхании утра растут минуты
и колосятся в радостной вести
строчками притч в Книге песен.
Голосист и весел северный ветер,
резвится лихо в сапфире листьев
светотенью их трепетных кистей.
И близко в волнении моря травы,
скользящей меж пальцев, лаская,
нежность ширится, как небо мая.
В пастели рассвета цветут глаза
и пахнут вдохновенной встречей,
переливаясь синецветной речью.
«когда я слышу тебя в песне поля …»
когда я слышу тебя в песне поля
нежного, полынного, спокойного,
мне становится радостно, больно
ловить душный и сочный воздух
мелким сачком