клинок и выбросил его в море перед первой же экспедицией. Слишком много крови, криков, смертей.
То была моя правда, но Трикс пришлось соврать.
– Предпочитаю огнестрел, – я пожал плечами. Так между тобой и жертвой меньше интимности, а значит, и боли. Не нужно прилагать много усилий, чтобы добиться того же результата.
Убийства.
– Поэтому вы с ним не расстаетесь? – она кивнула на ружье, которое висело у меня за спиной.
Я действительно повсюду таскался с пистолетом и помповым ружьем, пусть последнее и не было заряжено. Так мне на судне было куда спокойнее.
Пока я соображал, что ответить собеседнице, сержант заметил наш скромный разговор с госпожой Трикс и приказал бойцам остановиться. Доброжелательным его взгляд нельзя было назвать даже с натяжкой.
– Лейтенант, не хотите поучаствовать? Освежить, так сказать, навыки?
– Вынужден отказать, сержант, – ответил я, стараясь ничем не спровоцировать его плохо скрываемую необъяснимую неприязнь в мой адрес. – Восемь лет – достаточный срок, чтобы все забыть.
Я передвинул ружье со спины, так что теперь оно оказалось под мышкой, намекая, что с проблемами пути мне разобраться под силу.
Ствол пока смотрел в пол.
– А вы, госпожа Трикс? – сержант переключил свое внимание.
– Боюсь, ваши клинки слишком коротки для меня, – она чуть наклонила свой меч на поясе, демонстрируя весомость аргумента.
Солдаты чуть присвистнули, оценив колкость переводчицы.
И прежде чем сержант успел ей ответить, она продолжила, чтобы никого не задеть своей невинной шуткой.
– Но мне лестно видеть, что вашим бойцам не понаслышке известно, что такое доблесть, раз они готовы встретиться с врагом лицом к лицу, а не стрелять по нему за километры. Это делает вам честь перед многими народами. Альшуриты, кем была моя мать, прымторы, считавшие порох семенем дьявола, и альмены, в чьи земли мы держим путь, по достоинству оценили бы вашу отвагу – сражаться с врагом в поединке, используя лишь заточенную сталь.
Прозвучавшая лесть определенно пришлась солдатам по душе.
– Вот только народ прымторов, обитавший в горах Секки, был истреблен Коалицией как раз из-за того, что они отказались вооружаться нашими винтовками. – Мне стоило промолчать, но то поражение союзников отзывалось болью в душе. – Их нежелание быть выше собственных предубеждений и нарушить вековые традиции сгубило почти три миллиона.
– Нет. Виной поражения прымторов были предательство, разобщенность и гражданская война, а не отказ от пороха, – госпожа Трикс высказалась категорично. Видно, мои слова задевали ее ничуть не меньше, чем меня упоминания о той утрате, или каждому нашему разговору было просто суждено закончиться спором. – Вот ваше оружие, что оно может сделать против меча?
– Пристрелить его владельца, – а что еще мне оставалось ответить.
– Даже если он в двух шагах от вас? – она вызывающе подошла ближе на озвученную дистанцию.
– Хоть в одном, – губы не слушались