м степям, по темным лесам; а ходите вы повременно, пейте вы, ешьте повеленное… – еще витало эхо низкого хора под сводами деревянной церквушки, а из ствола ружья уже вился дымок.
В замкнутом пространстве выстрел из двустволки был похож на раскат грома, прозвучавший рядом в паре шагов. Испуганно закричали женщины, прижимая к себе детей, сверху посыпалась дранка. Луканов пригнулся, словно изготовившись к прыжку, и обвел ружьем приход.
– Всем стоять! – страшно заорал он. Прихожане в ужасе отпрянули. Луканов знал, что сейчас видят местные: двустволка в трясущихся руках с обломанными ногтями, под которыми засохла болотная грязь; густо покрытый тиной и кровью рваный больничный халат; глаза, горящие безумием. Глаза человека, находящегося под воздействием сильнодействующих препаратов и не спавшего несколько суток. Глаза человека, потерявшего все. Глаза врача.
Валерий подался вперед, в толпу, которая расступилась перед ним, словно воды Красного моря перед Моисеем. В глубине церкви Луканов увидел два закрытых гроба и фотографии над ними. Ему не нужно было вглядываться в лица – он и так знал, кто покоится внутри, а также почему гробы закрытые. А еще Луканов знал, что находится во мраке за гробами. Деревянный крест в человеческий рост на постаменте, на нем – распятая обнаженная девушка. Голова безвольно поникла, длинные волосы прикрывают небольшую девичью грудь.
А может, это снова галлюцинации? Разум, замутненный бессонными ночами и ударной дозой «Лирики» давал сбои, а память проваливалась, словно в трясину, увязая в болоте. Там, на дне, что-то мрачное цепляло Луканова своими ледяными щупальцами, не давая вынырнуть на поверхность…
Как получилось, что он, Валерий Луканов, лучший нейрофизиолог Первой Городской клиники, оказался с ружьем в руках в церквушке посреди богом забытой деревни? Он приехал сюда всего несколько дней назад. Что так изменилось за это короткое время? Ответ заключался в одном имени.
Лиза. Белоснежный бутон с оттенками шампанского и сливочной ванили. Это все ради нее. Только ради нее…
На этом все должно было кончиться. Перед внутренним взором вдруг пронеслись воспоминания – его приезд в Болотово. Тогда, ступая на безлюдную платформу, он и представить не мог, чем это кончится.
Рассвет
Валерий Луканов вышел из теплой электрички в сырое утро и поежился. Болотово встречало его не гостеприимно. Если еще вчера был по-летнему теплый денек, то сегодня словно осень обняла мир своими холодными руками, сыпля с неба мелкой моросью.
Электричка загудела, зашипела, и двери с шумом захлопнулись. Медленно набирая скорость, гигантская сороконожка отползала от серой платформы, оставляя Луканова наедине с новым для него миром. Миром, в который он так не хотел попасть.
Валерий обернулся на электричку, словно это была его мать, решившая отказаться от своего дитя, будучи не в состоянии его прокормить. А может, дите слишком расшалилось и его пришлось бросить? Но не вот так же, выплюнув на безлюдную платформу среди окутанного туманом ничто!
После большого города пустота пугала. Она окутывала пеленой тумана, приглушающего звуки. И даже электричка, что уже скрывалась в его дымке, звучала словно из другого мира. Валерий стоял, не двигаясь, словно боясь нарушить границы нового пространства, боясь признать самому себе что он все-таки оказался в Болотове.
Несмотря на то, что туман скрадывал звуки, в пустой тишине гул удаляющейся электрички был слышен еще долго. Словно ловя прощальный привет из внешнего мира, Валерий вслушивался в этот звук, цепляясь за него сознанием. Но вот гул смолк в туманной дали, и Луканов понял: назад пути нет. Он остался один.
Валерий судорожно сжал увесистый кожаный портфель в руке. В другой у него была ручка чемодана для путешественников. От этого судорожного движения откуда-то изнутри вдруг накатила волна страха, и в груди глухо бухнуло не в такт.
«Только не сейчас!» – пронеслось в голове Луканова. Он замер, прислушиваясь к ритму в груди, готовый в любой момент запустить руку под теплое пальто, туда, где во внутреннем кармане притаилась блистерная упаковка с пилюлями. Он даже почувствовал тактильное ощущение в ладони от мысленного прикосновения к шершавой фольге и каким-то внутренним слухом услышал звук переламывающейся упаковки таблеток. Но сердце решило поберечь Валерия, и вновь вернулось в нормальный режим.
«Плохо, – подумал Луканов. – Очень плохо.»
Нельзя было сказать, что он не предвидел подобное развитие событий. Увольнение, стресс, переезд – и все за пару дней. Даже странно, что приступ еще не накрыл его. В этом случае медлить было ни в коем случае нельзя, особенно учитывая то, что он был на платформе в одиночестве – при реальной угрозе приступа таблетки нужно было принять незамедлительно. Но пугало не это. Пугала частота, с которой он тянулся к пилюлям. И побочные действия при их частом употреблении.
Осознав, что кризис миновал, Луканов сделал глубокий вдох. Прохладный осенний воздух влился в его легкие, принося покой и умиротворение. Валерий пригладил волосы, растрепанные ветром и разгладил свежепоявившуюся складку на пальто. Что бы ни произошло