до обочины, и огляделся.
Дорогу окружал сплошной лес. Раскидистые липы и дубы утопали в тумане, по обочинам торчал низкий подлесок. Никаких автобусных остановок или (еще чего удумал) стоянок такси в Болотове не было и в помине. У Луканова снова тоскливо засосало под ложечкой. Захотелось бросить неудобный чемодан на этой идиотской дороге, где сам черт ногу сломит, и броситься по железной дороге к городу с криками «заберите меня отсюда!», пасть в ноги заведующему и слезно просить взять даже не медбратом, а хотя бы уборщиком. А еще больше захотелось проснуться и осознать, что все это лишь кошмарный сон. И на самом деле он не Луканов Валерий Петрович, доктор Первой Городской Клиники имени Бутенко, а маленький Валера. И за окном не унылое болото, а их деревенский лес. Он вспомнил детство, горячий июль, словно брошенный на сковородку лета. Время часов десять утра, и бабушка уже спозаранку напекла блинов (от дурманящего запаха, заполнившего деревенский дом, урчит в животе). Можно неспешно встать, умыться из колодца родниковой ледяной водой, пройдя по траве босыми ногами, окунуть сонное лицо в отражение, фыркнуть и обдать брызгами лениво развалившуюся на солнце дворнягу. А потом сесть за стол и смотреть, как большие бабушкины руки огромным кухонным ножом режут стопку блинов размером с пизанскую башню. Таких блинов Валерий не ел больше никогда в жизни. Только бабушка владела секретом их приготовления, и огромной чугунной сковородкой, на которой блины получались такого размера, что их приходилось резать на четыре части. Жирные, промасленные, необычайно вкусные! А об ногу уже терлась рыжая кошка, утробно мурча. Маленький Валера подтягивал поближе розетку с тягучим медом, наматывал его на ложку, и смотрел, как он плавно стекает на горячий блин, тая и смешиваясь с домашним сливочным маслом. И время тогда было тоже словно мед – тягучее, сладкое, бесконечное.
Тогда каждая тропинка, теряющаяся в чаще леса, казалась дорожкой, ведущей в неведомый, сказочный мир.
Сейчас же Луканов понимал: за поворотом тропинки, скорее всего, будет полусгнивший одноразовый мангал и россыпь битых стёкол от водочных бутылок, а то и просто туалет. Сказка разбилась о суровую глыбу реальности.
Его не пугало безденежье – средств, скопленных за годы работы, хватило если и не на всю оставшуюся жизнь, то уж точно на большую ее часть. Его пугала бездна одиночества, в которую он погружался. Сколько он себя помнил – Луканов всегда лечил людей. Больше он ничего не умел. Не делать это означало для него смерть.
Внезапный звук вырвал Луканова из сладких воспоминаний и заставил поежиться, плотнее запахнув полы пальто. Где-то в туманном лесу сухо хрустнула ветка. «Интересно, а хищники здесь водятся?» – подумал Валерий. Выяснять не хотелось. Хотелось оказаться если уж не в городе, то хотя бы в каком-нибудь теплом и уютном месте. И куда запропастился обещанный встречающий, с раздражением подумал Луканов. Он вновь достал телефон, но связи по-прежнему не было, и от этого стало еще тоскливей.
Вновь