же ночью. Мне не терпится прибыть в Тимбукту и найти полковника. Жаль, что спасся лишь он один! Даже странно, что туареги никого больше не оставили в живых.
Маркиз и Бен проводили Тасили в палатку, чтобы поговорить с ним с глазу на глаз.
– Видимо, остальные погибли в бою, – сказал вошедший Рокко, прерывая их беседу. – Ужин на столе, господа. Да какой! Пальчики оближете!
Чтобы достойно отпраздновать освобождение старика-мавра и радостные вести, принесенные Эль-Мелахом, сардинец и Эстер превзошли сами себя. Они опустошили мешки с припасами и даже сходили в соседние караваны купить масла, сахара, ячменя, сушеных фруктов, а также великолепного зайца, убитого в пустыне кем-то из арабов. Запахи из котелков доносились такие, что маркизу на миг показалось, будто он находится на родной Корсике или во Франции, а не на краю пустыни.
Ужин был великолепным. Ячмень, сваренный в молоке, баранье жаркое, заяц, тушенный в бордо, дрофа с травами, пирог с финиками, сушеные фрукты и апельсины в марсале. Вечер прошел весело, в компании караван-вожатых, приглашенных на чашечку кофе.
К одиннадцати вечера верблюды были навьючены и готовы отправиться в путь. В авангарде ехали на мехари маркиз и Бен. Уже через полчаса караван оставил оазис и углубился в пустыню.
К полудню следующего дня на горизонте показались минареты и купола мечетей Тимбукту, вызолоченные солнцем.
– Отныне говорим только по-арабски, – сказал де Сартену Бен. – Одно французское слово – и вы мертвец.
– Не беспокойтесь, Бен. Буду болтать по-арабски, как настоящий алжирец, и молиться, как ярый магометанин, – заверил юношу маркиз.
Тем не менее на сердце у де Сартена скребли кошки. Он решил, что в этом виновато волнение. Ведь ему предстояло войти в таинственный город, куда на протяжении целого столетия стремились отважные путешественники. Многие из них расстались с жизнью еще до того, как увидели вдалеке изломанную линию башен и минаретов.
Караван вошел в город через северные ворота. Кисуры, вооруженные огромными ятаганами, придававшими им разбойничий вид, и длинными кремневыми ружьями, спросили каждого, кто он и откуда, проверили груз. Убедившись, что верблюды навьючены товарами, пропустили караван внутрь, решив, что прибыли честные марокканские купцы, тогда как у европейцев и евреев кровь стыла в жилах. Возникни у стражников хоть тень подозрения насчет происхождения и веры прибывших, все было бы кончено. В Тимбукту не может ступить нога неверного, особенно – европейца.
– Куда теперь? – спросил маркиз у Эль-Хагара, когда Бена последним пропустили в ворота.
– Здесь есть караван-сараи, – предложил мавр.
– В караван-сарае мы будем чувствовать себя стесненно, – возразил Тасили. – Давайте разобьем лагерь в саду моего покойного хозяина. Дом стоит в руинах, что правда, то правда, но одна-две комнаты вполне сгодятся для жилья.
– Да-да, поедемте в дом моего отца, – горячо поддержал слугу Бен. – Очень хочется там побывать.
– К тому же вас ждут сокровища, – шепнул Тасили.
Протолкавшись