вдруг она оказалась в самом центре множества огоньков, маленьких, но очень ярких, точно далекие звезды. Ее окружала подернутая дымкой толпа существ, красивых, но непохожих на людей, в одежде всех цветов радуги. Они смотрели друг на друга сиявшими глазами, их грациозные очертания были размытыми, и, хотя они внешне походили на людей, Мегвин почему-то точно знала, что они не более люди, чем дождевые тучи или пятнистый олень.
Время пришло, – сказал голос, теперь уже много голосов. Пятно ослепительного, будто живого, света сияло в самом центре толпы, словно с неба упала звезда. Иди к высокому месту…
И поразительное видение начало рассеиваться, уступая место мраку.
Мегвин проснулась и обнаружила, что сидит на своем тюфяке. В костре остались лишь тлевшие угли, она ничего не видела в темноте, царившей в пещере, слышала лишь дыхание спавших людей. Она так крепко сжимала камень дварров, подаренный ей Йис-Фидри, что рука начала пульсировать от боли. На мгновение Мегвин показалось, что в глубине камня мерцает едва различимый свет, но, взглянув на него внимательнее, решила, что ошиблась: это был всего лишь прозрачный кусок кристалла. Она медленно покачала головой. В конце концов, камень не имел ни малейшего значения по сравнению с тем, что она пережила.
Боги. Они снова с ней заговорили, и на этот раз гораздо понятнее. Они сказали «высокое место» и «время пришло». Должно быть, боги ее народа готовы протянуть Эрнистиру руку помощи. Иначе зачем они к ней прикоснулись, зачем послали такой четкий знак.
Мелкие проблемы прошедшего дня выветрились у нее из головы. Высокое место, – сказала она себе. Мегвин долго сидела в темноте, думая.
Убедившись, что граф Аспитис по-прежнему находится на палубе, Мириамель быстро прошла по узкому коридору и постучала в маленькую дверь. Что-то бормотавший внутри голос смолк.
– Да? – через несколько мгновений послышался ответ. – Кто здесь?
– Леди Мария. Могу я войти?
– Входи.
Мириамель толкнула разбухшую дверь, та неохотно открылась, и принцесса увидела крошечную, аскетичную каюту. Ган Итаи сидела на матрасе под открытым окном, которое представляло собой узкую щель наверху стены. Там что-то шевелилось, Мириамель разглядела гладкую белую шею и желтый глаз, но через мгновение чайка исчезла.
– Чайки как дети. – На морщинистом лице Ган Итаи появилась улыбка. – Скандальные, забывчивые, но у них добрые сердца.
Мириамель смущенно покачала головой.
– Простите, что побеспокоила вас.
– Побеспокоила? Какая глупая мысль, дитя. Сейчас день, и мне не нужно петь. Ты совсем не помешала.
– Я не знаю, просто я… – Мириамель замолчала, пытаясь собраться с мыслями. – Мне нужен кто-то, с кем я могу поговорить, Ган Итаи. Мне очень страшно.
Ниски потянулась к табурету на трех ножках, который, похоже, служил ей столом. Ловкими смуглыми пальцами смахнула несколько отполированных