минуты они провели в тишине, каждый занимаясь своими мыслями и делами. Прикончив наконец чашечку кофе, Айзек ещё некоторое время сидел у окна, а затем попрощался с гостеприимным хозяином заведения, и направился к выходу.
– Залетай почаще, – произнёс на прощание старик.
– Спасибо, не хочу привязываться, – обронил Айзек, не оборачиваясь.
Демон лишь хмыкнул, и с улыбкой продолжил натирать керамическую кружку, насвистывая какую-то древнюю мелодию.
* * *
– Эй! Что мешает вам вылезти оттуда? – орал Айзек, зависнув в воздухе над игнорирующими его душами грешников.
Он вновь вернулся сюда, как и множество раз до этого.
Вроде бы ещё недавно Айзек был спокоен и умиротворён, убаюканный пейзажем из окна, но вот его вновь накрыло волной отвращения ко всему этому чёртовому миру. Его просто выворачивало от осознания того, что он является частью всего этого идиотизма и абсурда. Всего этого театра лицемерия и возни в кровавой каше, ради продления ещё одного бессмысленного дня в Аду.
Ради чего была вся эта возня? Какого хрена он должен был изо дня в день нюхать серу, слушать вопли грешников, и протирать глаза от пепла?
– Вы слышите меня, ублюдки? Валите на хер отсюда. Какого хуя вы сидите там и вопите?! – в глазах Айзека полыхало пламя негодования. – Вас же никто не держит там. Совершенно, блять, никто и ничто, кроме вас самих!
Айзек закрыл глаза и произнёс уже вполне спокойно, будто обречённо, от осознания бесполезности этих попыток достучаться до пустоты:
– Хватит сидеть там и пожирать друг друга. Посмотрите вокруг себя наконец, чёрт бы вас побрал. Вы же тратите свою вечность на какую-то чушь.
Затем он открыл глаза, вновь посмотрел вниз, и чуть склонив голову набок, сказал уже вполне дружелюбно, тяжело вздохнув при этом от досады:
– Ах, если бы я только мог найти в Аду хоть одну чистую, безгрешную душу. Хоть одно невинное существо. Это наверняка сработало бы.
Когда-то его уже посещала мысль о том, что скормив котлу ни в чём не повинную жертву, этот адский сосуд не выдержал бы всплеска энергии. Ведь он был предназначен только для грешников, и девственно чистая душа разорвала бы его на кусочки. Правда дальнейшая судьба этой души была бы неизвестна, и скорее всего весьма печальна, но разве это имело значение? Для Айзека – никакого. Единственное, что его действительно огорчало, так это то, что в Аду такую душу было просто не найти, это противоречило бы законам этого мира.
Эта душа стала бы самой великой мученической жертвой со времён сотворения миров. Правда и Айзек, в свою очередь, был бы проклят и Адом, и Раем. Скорее всего даже Бог и Дьявол, если они существуют, были бы в ахуе от этого поступка.
Впрочем, Айзек не верил, ни в Дьявола, ни уж тем более в Бога.
* * *
– Погадай-ка мне… ведьма! – театрально воскликнул Айзек, откинувшись в кресле, и бросив на стол золотую монету, изображающую рогатый профиль. Жители земли назвали бы такой профиль – «римский».
Голова Айзека так давно уже была забита всяким