с сестрами вдоволь дарили это чувство друг другу. Да и отец никогда не обделял вниманием и заботой.
И вот, налюбовавшись зимними пейзажами и обдумав все, мы садились на ледянки и неслись прочь от грустных мыслей, веря, что все будет хорошо.
Непременно всем будет хорошо. Солнышко улыбнется каждому.
Теперь все пережитые события подначивали рассуждать по-иному. Прошлые зимние забавы и местные пейзажи уже не приносили былой радости, спокойствия и наивной беззаботности.
Каждое утро приносило все новые мысли и наблюдения о тяготах взрослой жизни. Как не остаться голодными? Как не замерзнуть в холодной хате? Ведь следить за печкой и дымоходом не легкое дело. Нести ответственность за сестер, за дом, за скотину. Раньше все эти заботы лежали на плечах отца и мачехи. Доставалось и Насте. Нынче же все мы приняли на себя будничные обязательства. Неосознанно. Как само собой разумеющееся. С сестрами этими наблюдениями я не делилась, думаю, они сами все замечали.
– Лида! – окликнула меня Настя, возвращая из воспоминаний. – Ты решила убрать весь двор?
Я оглянулась: и правда, увлекшись мыслями, не заметила, как расчистила широкую дорожку от хаты до калитки.
– Пойдем в дом, – позвала она и вошла в хату.
Я поспешила за ней. От тепла печки начали покалывать пальцы и щеки. Лицо налилось румянцем. Я скинула лапти, ватник положила на койку, где обычно спал отец, размотала онучи и прошла к обеденному столу.
Сегодня, в последний день уходящего года, мы занимались приготовлениями. Хотели по достоинству встретить 1942 год. И каждый из нас надеялся, что он принесет мир и вернет отца домой.
Настя суетилась у печи, что-то готовила. Шуры на столе растрепали вату, которая напомнила пуховые облака. Казалось, что они сейчас взлетят к потолку и закружатся в сказочном танце.
– Помогай! – позвала меня увлеченная процессом Шура. – Вдень нитку в иголку.
Мы соорудили гирлянду из ваты. Прикрепили ее на окошки. Нарисовали на старом газетном листе улыбающегося снеговика, повесили на дверь. Из сухих шишек собрали бусы. Украсили печь под нашей ложей.
Жилище заиграло праздничным теплом и любовью. Наполнилось запахами жареной курицы, картофеля. Сладкой выпечки.
В завершение достали из сундука скатерть с маминой вышивкой. Накрыли стол.
Уже вечерело, мы вышли на улицу. Накормили скотину. Спустились в погреб. Набрали из кадушек соленья.
Когда все уже было готово и стол ломился от вкусной еды, в хату вошел дедушка. В руках у него похрипывала гармошка.
– Какие вы умелицы, – оглядев хату, похвалил он.
Поставил гармонь на табурет и присел к нам за стол.
– Дай силу, чтобы на каждом столе в каждой семье был такой ужин, – сказал он, накладывая в тарелку курицу и картошку. – Вижу, день у вас прошел плодотворно. Ну, расскажите, что ждете от наступающего года?
Мы переглянулись, уплетая ужин, никто не решался заговорить первой.
– Что ожидаешь ты, дедушка? – спросила