крикнул хозяин. Ин бросилась к сараюшке, с трудом сняла тяжеленое ружье…
– Дай я… – прохрипел Ни.
– А у кого зрение минус восемь, а?
– Да тут трудно не попасть…
Ин уже не слушала, уже вскинула ружье, целясь в самолет, который завис над пустырем, взметая снег, – самолеты это умели, зависать над пустырями…
– Ну? – не выдержал Ни.
– Не… не могу… не…
– Дай… дай я… Ты хоть понимаешь…
Ни вытащил ружье из обмякших рук Ин, прицелился, застыл, словно окаменевший, также безвольно опустил двустволку.
– Ну чего? Чего? Ты хоть понимаешь…
– А ты чего?
Самолет между тем начал складываться во что-то несуразное, как будто проваливался сам в себя, пока не превратился в Шафрана, который кувырком рухнул в сугроб. Ни и Ин замерли в нерешительности, Граф бросился к сугробу с истеричным лаем, врановские дети кинулись вслед за ним, пытаясь помочь Шафрану выбраться, а он отряхивался от снега и потирал ушибленное плечо.
– А чего… а давайте снова дети ласколду… лазнейро… раз… а давайте иглать!
– Что… что они с тобой… – прошептала Ин.
– А ничего… а давайте…
– Где… где они…
– А тама…
– Где? Где? Покажи нам… давай…
– А вона…
Ни посмотрела в темноту сумерек, где на горизонте возвышались строгие особняки с эмблемами Системы на крыше.
– Ты… ты чего… – у Ин перехватило дыхание, – ты их…
– Ага… а давайте иглать!
– А… да… давай… давай… да… конечно…
– А тама в этих домах кто жить будет?
– А… ну… найдем кого-нибудь…
– Такие дома хорошие, обязательно найдем, – согласился Ни.
Шафран обрадовался, и даже воодушевленный выискал лист бумаги, на котором начал выводить неуклюжие каракули:
«Прадоецца дом…»
«ДАРАГОИ ЛЕТА ВАЗЬМИ МИНЯ ССАБОЙ»
…лето остановилось на перроне и растерянно огляделось – все было совсем не так, как оно помнило. То ли все переменилось до неузнаваемости, то ли за годы и годы лето успело крепко забыть, как здесь все было раньше. Раньше, в тот день, когда ему надо было уехать, обязательно уехать, собирать чемодан, прощаться со всеми, обещать вернуться, писать, слать телеграммы, а потом… что было потом? Лето не помнит, дальше все завертелось в бесконечных делах, уже и не понять, каких.
Лето поставило чемодан на запыленный перрон и оглядело руины вокзала, выискивая такси. Такси оказалось недалеко, если эту проржавленную машину можно было назвать «такси». Лето подошло к машине и заглянуло внутрь, даже постучало в стекло, – и в ужасе отпрянуло, когда увидело на сиденье истлевший скелет. Лето приблизилось к еще одной машине и еще – но там было то же самое…
Не зная, что делать, Лето осторожно окликнуло:
– Сколько стоит… до города?
Ему никто не ответил.
– Хью матч ту зе сити? – спросило Лето,