всем уши прожужжал про необыкновенную Викусечку, свою несравненную и единственную. Он только так её называл, соответственно, и друзья её так прозвали. Каждый раз, возвращаясь со свиданий, он делано счастливым видом показывал всю силу своей романтической влюблённости к единственно достойной – его серые глаза смотрели задумчиво и томно, он беспричинно мог расхохотаться, при этом подходил к кому-нибудь, обнимал за плечи и глубоко вздыхал, положив свою голову на голову друга.
Все ему говорили:
– Да, Андрюха, ну ты везунчик, девочка-мечта, дочь капитана первого ранга, командира лодки – уж у тебя тыл будет надёжно обеспечен, ни у кого такой нет, – от этих слов Шнеер светился счастьем.
Бася, увидев друга, закричал издалека:
– Андрюха! Ты? – и, сблизившись стремительным шагом, обнял брата, галантно поклонился супруге, скоро ставшей для всех сестрой. Молодожёны взаимно обрадовались встрече, потому что в училище Басю все любили.
И тут прямо без перехода, с места в карьер, что характерно для моряков, потерявших связь с береговой реальностью, Бася вопрошает:
– Хотите свежий анекдот?
Теперь уже механический и жестоко-циничный дух «К-140», завладевший сознанием Баси, продолжил:
– Середина (пип-пип) девятнадцатого века, просыпается в своём имении помещик с бодуна, вызывает к себе денщика и говорит ему: «Ванька (пип-пип), бегом сюда!»
Тот прибегает.
– Ванька (пип-пип), угадай, что я хочу?
– (Пип-пип) рассол, вы же вчера выпивали?
– Нет.
– Тогда водочки холодной и солёненький огурчик.
– Нет.
– Ванька постоял, постоял (пип-пип), затем снимает портки и говорит: «Жениться вам надо, Емельян Петрович».
На этом месте Бася театрально поворачивается к молодой паре спиной, наклоняется буквой «Г» и задирает полы офицерской шинели. Затем вскакивает и, буквально надрываясь от смеха собственной же шутки, кидает прощальное «пока» и убегает.
Если утончённая провинциалка Вика, приехав только утром из Ленинграда, до встречи с Басей пребывала в шоке первых впечатлений от вида развернувшейся перед её глазами картины депрессивной убогости посёлка, где ей предстояло провести лучшие годы жизни, то теперь она пребывала в ужасе от степени культурной деградации друзей её мужа, в среде которых ей предстояло вращаться, – её глаза, рот, да и всё лицо, приобрели форму буквы «О».
Андрюха просто не ожидал от брата такой низкопробной глупости – во вмупповской среде чётко дифференцировалось общение с женским полом, при девушках будущие офицеры флота даже матом старались не ругаться. Шнеер стоял и обтекал, стараясь вспомнить, за какую провинность Бася мог ему подложить такую гадость – ему стоило больших трудов затащить эту Любимую к себе на Север.
Бася же, ломая ноги, понёсся дальше, подгоняемый нечистой северной силой, но счастливый и довольный