Иванович притащил откуда-то два гранёных стакана с дымящимся, крепко заваренным чаем. Мне, признаться, такой не очень нравится, но тут уж ничего не поделаешь: от чистого сердца тот чай был преподнесён, пришлось в знак благодарности голову склонить да стакан в руку взять и на стол не ставить, пока чай в нём не закончится. К чаю Сергей Иванович пакет с пряниками медовыми приволок. А вот их я очень уважаю, поэтому несколько штук с удовольствием съел, одновременно прихлёбывая сладкий чаёк.
Метод обучения у начальника отдела был оригинальным.
– Не люблю я словоблудием заниматься, – заявил он. – Парень ты, видать, действительно шустрый, поэтому что рассказывать. Завтра приходи сюда не позже половины седьмого, а лучше ещё пораньше. Посидишь да всё сам и поймёшь. Скажи мне только, какой район Москвы ты лучше всего знаешь?
Я задумался вначале, а потом почему-то ляпнул про Водный стадион, где я тогда с женой и сыном жил. Он головой покрутил, но ничего не сказал, ну а я не люблю переспрашивать, вот и промолчал.
Вышел я на улицу – там прямо внизу выход был хитрый, у которого милиционер скучал, – да задумался. Со своей Авангардной улицы я к полседьмого сюда могу и не успеть добраться: на метро только до пересадки на Кольцевую минут тридцать ехать, да потом ещё сколько-то, а метро вроде только с шести работать начинает. Вот и надумал: пока здесь тружусь, а жена на даче дитя под присмотром бабушки с дедушкой воспитывает, вернусь-ка я в свою холостяцкую постельку в доме своих родителей. Не выгонят, чай?
Вот с такой идеей я и направился к тому дому, в котором до женитьбы почти десять лет прожил и где меня любая собака до сих пор за своего принимает, благо до него всего тройку остановок на метро проехать нужно было.
Глава третья
Когда на следующее утро я вышел из дома, на часах было десять минут шестого. Оказывается, станции метро открываются на вход пассажиров каждая в своё собственное время, но не позднее шести утра. Это я ещё вечером, когда из метро выходил, выяснил. А вот закрываются они на тот же самый вход все одновременно, в час ночи, тогда же и все пересадки тоже закрываются, после чего поезда продолжают развозить припозднившихся пассажиров до конечных станций. «Белорусская-кольцевая» открывалась в пять часов двадцать пять минут, но я вышел из дома с небольшим запасом, вдруг по дороге что-нибудь непредвиденное случится. Однако неожиданностей не произошло, и я даже постоял немного перед входом вместе с другими такими же «ранними пташками», успев к ещё неподвижному эскалатору первым.
В общем, без двадцати шесть я уже подошёл к полуподвальной двери в ЦЖБОПе и осторожно тронул дверную ручку в полной уверенности, что всё, конечно, ещё закрыто. К моему удивлению, дверь открылась, и милиционер – не тот, что стоял тут вчера вечером, – попросил меня предъявить пропуск. Я уже говорил, что недолюбливаю эту публику и, мало того, даже побаиваюсь, поэтому растерялся