Придется тебе провести Рождество с нами. А завтра мы с Илюхой тебя легко переправим на автобусе, ага? – он подмигнул Илье. Тот расцвел, вероятно, решив, что поедет тоже, повидаться с зазнобой, и закивал.
– Нельзя выходить из интерната, раз уж мы остались на каникулах тут, – вмешалась Миркова.
– Расслабься, детка, мы быстро и незаметно, – соблазнительно улыбнулся ей Дильницкий.
Милана чуть покраснела, а с ней за компанию и Кира, чего, к счастью, ребята не заметили.
– Быстрее ракеты, – мечтательно протянул Илья, который уже наверняка мысленно увиделся с Валей.
А Кира, наконец, поняла, что сегодня – Рождество. Ей стало тоскливо и горько одновременно: она не хотела встречать праздники без своих дорогих друзей и без родителей. Словно почувствовав грусть Киры, к ней подошел Илья и без слов положил руку на плечо.
– Все пройдет гладко, обещаю.
Фиалкова ему благодарно улыбнулась: ан нет, один друг, пусть и не в полной мере, но с ней присутствовал.
Однако больше поговорить они не успели: послышался приглушенный, едва различимый, но крик. Ребята и едва поспевающая за ними Кира сразу ринулись к той двери, от которой успели прилично уйти.
Фиалкова надеялась, что замок их удержит, но дверь им поддалась. Вздохнув, Кира проводила взглядом три отважные фигурки, влетающие в комнату, поторопилась и сама.
Фиалкова, прислонив руку ко рту от представшей страшной картины, замерла возле Миланы, столь же потрясенной. Возле четверки обомлевших приятелей лежал пятый в мантии, чье лицо скрывал капюшон. Но было и без того достаточно жутко и ясно, кто перед ними, и что произошло: Васильев с раскинутыми в стороны руками и ногами, окровавленный, был сто процентов мертв. Кровь его, видимо, уже остановилась, судя по разводам вокруг него. Киру замутило, в горле першило, глаза слезились, но девушка держалась из последних сил, пытаясь понять, что тут творится. Она старалась следовать своей привычке анализировать и искать логические доводы, с трудом посматривая на труп. Характер ран даже ей, совершенно не специалисту, указывал на острые предметы. Будто кто-то воткнул в Васильева несколько ножей. Или чего потолще. Оторвав от него взгляд, пока не рухнула в обморок, Фиалкова поняла одно предельно ясно: кто бы ни убил его, он мог находиться в этой комнате, но по какой-то причине не боялся ни своих, ни тройки «ашек», раз дверь им так легко открыли. Версии скакали галопом в ее голове одна хуже другой, Кира туманным взором осмотрела всех чернокнижников, а когда пересеклась взглядом с Георгом, то невольно пошатнулась и отступила назад: в глазах Мальгина сквозил холод, равнодушие и странное ощущение, будто следующей он выберет ее.
Мальгин терялся в догадках, как это произошло. Только что он разуверял дерганного Вилкова, что Кира – не шпионка, а несколько психопатичная, больная девочка (он сам не знал, зачем выдумал эти небылицы). А уже секунду спустя, когда у Оскина и Жаркова исчезли все самые коварные вопросы, и было решено