крысу в люк. И отчаливаем. Извините, господа, но прощального залпа не будет.
Я молчал, провожая в последний путь непростого, но достойного человека, жалея лишь о том, что не познакомился с ним раньше.
– Папа… – Альберт уронил лицо в ладони и беззвучно зарыдал. – Прости…
Вот уж действительно – не лидер. Но ничего – Рита научит уму-разуму. Она сильная, справится за двоих, а наша семья поможет, чем сможет.
Когда мы поднялись на палубу, субмарина все еще оставалась на плаву. Нимиц страстно желал отпустить напоследок какую-нибудь колкость – так сильно задели его самолюбие.
– Эй, Альберт! – крикнул янки. – Не пропусти свежую газету! Мы все равно вздернем твоего папашу! А на фото не поймешь – труп это или нет!
– Вот именно, Честер! – я достал из-за пазухи обломанный клинок. – И не только на фото!
Даже с расстояния увидел, как округлились глаза врага.
А затем грянул столь мощный взрыв, словно под водой рванул паровой котел.
Гейзер кипящей воды вырвал боевую рубку и подбросил метров на сто.
Обломки корпуса разметало с такой силой, что нам пришлось спрятаться за бортом, по которому точно пули зазвенела раскаленная шрапнель.
Как только последние куски упали в воду, из пучины поднялся полупрозрачная сфера, неся в себе согбенную фигуру.
Рядом, точно пробка от шампанского, вылетел второй шар и тут же опал тяжелыми каплями.
За водяной завесой скрывался Нимиц, держа в руках тяжеленную гаубицу с бронещитом, словно легкую винтовку.
Руны светились так, будто их залили расплавленным металлом, а створки броневого бруствера окружало голубоватое полупрозрачное марево.
Честер нацелил пушку на сферу – и символы погасли один за другим, начав с дула и закончив казенником. После чего загорелись в обратном порядке, магический поршень вытолкнул колдовской снаряд, и огненный шар быстрее метеора пронесся над водой.
Струя раскаленного воздуха разрезала волны, подняв над гладью густой пар.
Громыхнуло громче ящика тротила, от нестерпимого жара сфера мгновенно испарилась и ударила в стороны белыми щупальцами.
Я увидел Генриха, скрестившего перед собой обожженные предплечья. Щит сдержал удар, но силы стремительно покидали старика. Враг же разъярился так, что, казалось, готов сражаться бесконечно.
– Отец?.. – в недоумении пробормотал Альберт, а затем воскликнул. – Папа! Ты жив!
– Эй! – схватил «поэта» за воротник и хорошенько встряхнул. – Надеюсь, ты в Академии не только стихи писал?
– Ч-что?! – малец округлил глаза и захлопал ресницами.
– Ясно, – отпустил руку, и парень рухнул на задницу – ничего, за фальшбортом ему сейчас самое место. – Николь – присмотри за наследником. А вы – готовьте орудие.
– Но палуба… – возразил было старпом.
Взмах руки – и канонерка со скрипом и скрежетом выровнялась. Матросы тут же бросились к пушке, а я приказал морпехам стрелять по летучему (теперь уже в прямом смысле) янки.
Застрекотали тяжелые пулеметы, светящиеся