князя граф Дивьер застал Екатерину разговаривающей с Андреем через полуотворенную дверь своей спальни. На следующий день все братья Чернышевы были арестованы по распоряжению Елизаветы Петровны. Последовало строгое следствие. Подверглись допросу и Екатерина с мужем. В начале августа Великокняжеской чете было приказано говеть, и Симеон Теодорский, ныне уже епископ Псковский, много расспрашивал каждого о том, что происходило между Великой княгиней и Чернышевыми. Поскольку между ними не происходило абсолютно ничего, епископ с удивлением задался вопросом, откуда же взялся сей навет на юную Екатерину. Весьма быстро она наладила переписку с Чернышевыми через своего камердинера Евреинова и несколько раз делала им передачи, о коих те просили. Через некоторое время братьев произвели в поручики и отправили служить в Оренбургский гарнизон.
После отъезда матери Екатерины и всех последовавших событий при дворе в жизни Великокняжеской семьи произошло немало перемен. Ея Высочеству полагался придворный штат. По повелению государыни, гофмейстерину графиню Марию Андреевну Румянцеву, кою Екатерина Алексеевна недолюбливала еще со времен, когда та направо и налево сплетничала о ее матери, сразу же после свадьбы отослали к мужу и детям.
Патриот своей страны, канцлер Бестужев – Рюмин старался избавиться от засилья иностранцев во всех сферах деятельности, в том числе и от тех из них, кто состоял при особах Великого князя и Великой княгини. Весной, по рекомендации Бестужева и последовавшему приказу императрицы Елизаветы Петровны, из России отбыли в Германию Бредаль, обер-егермейстер Великого князя, герцог Голштинский Дюлешинкер, его камергер, племянник Брюммера, Краме, его камердинер, состоявший при его высочестве с малолетства, Штелин, учитель истории, и Бастьен, его егерь. Из иностранцев оставались при дворе лишь фельдмаршал Христофор Миних, давно не имевший никакого влияния, и личный лекарь государыни, Иоганн Лесток. У Петра Федоровича вместо бессменных с детства воспитателей, Брюммера и Берхгольца, появился новый обер-гофмаршал – Василий Никитич Репнин. Новый воспитатель не довлел над Великим князем, а находился при нем более как старший товарищ. Великая княгиня же получила от Елизаветы Петровны надзирательницу нравственности, Марию Симоновну Чоглокову, дабы та способствовала выполнению главного долга Великой княгини – родить наследника престола. Обоим – и Петру, и Екатерине – рекомендовалось не вести праздную жизнь, а заниматься устройством своей семьи. Чоглокова слыла добродетельной женой и прекрасной матерью четверых на то время детей. Она обожала своего никчемного, как позже выяснилось, мужа, обер-церемониймейстера Николая Наумовича Чоглокова. Образцовая жена и мать, Мария Симоновна, по представлению государыни, должна была стать примером для Екатерины Алексеевны. Вестимо, сия новость не порадовала Екатерину, а напротив, весьма расстроила, понеже Чоглокова была известна как злая и недалекая женщина. Окромя того, она преклонялась перед Бестужевым, коего Екатерина с трудом переносила,