ответственный, при сложных-то отношениях дворов. Он находил общий язык с наследником и его женой.
Елизавета Петровна, внимательно выслушав любимца, согласно кивнула головой, подумав при том, что ежели бы Репнин так открыто и прямодушно не держал сторону Великих княгини и князя, с коими слишком сблизился, то, возможно, не потерял бы ее благоволение. А то придумал – принимать самому участие в военных забавах наследника в Ораниенбауме! Мало того, заменяя ее, императрицу, взял на себя роль посредника в семейных несогласиях Великокняжеской четы.
– Стоит отметить, – паки заговорил Бестужев, – что, будучи сам человеком на редкость благородным, он начал понемногу удалять от него старых друзей-лакеев, меняя общество вокруг Великого князя на более изысканное. Да и сама Великая княгиня отметила, как благотворно он повлиял на воспитание и поведение Петра Федоровича. При Репнине жизнь Малого двора стала куда как веселей и радостней. Сие полезно, ведь уныние – не самое хорошее чувство для молодой семьи…
Императрица паки согласно кивнула. Уже присев, она медленно расправляла рюши на своих рукавах, думая о своем. В голове носились самые разные мысли о человеке, служившем ей верой и правдой. Она ругала свою подозрительность, с коей ничего не смогла поделать. У нее вызывало недоверие к Репнину его слишком уж хорошее отношение к Чертушке, да и к невестке, тем паче, что установлен был факт переписки Репнина с герцогиней Иоганной-Елизаветой Ангальт-Цербстской. Ну как он мог позволить себе таковое, зная ее недоверие к оной шпионке Фридриха? Потому она была вынуждена отдалить его от двора, заменив Чоглоковым. Под предлогом каменной болезни ему разрешили переехать из Зимнего Дворца в собственный дом. Хотя, понятное дело, сие было опалой.
Бестужев снова встрепенулся, вспомнив еще одно достойное дело покойного:
– А как не оценить его работу, – сказал он, обращаясь ко всем, – когда под его наблюдением была построена на Тереке крепость Кизляр, которая стала оплотом против набегов горцев! Ведь она уже столько лет служит России – и наверняка прослужит еще долго.
Все согласно переглянулись. Помолчали. Императрица нарушила паузу:
– Когда я в прошлом году отправила Репнина на западную нашу границу – для приведения в совершенное устройство Ивангорода, Риги, Ревеля, Выборга, Вильманстранда и Пернау – я находилась в полной уверенности, что он справится с заданием. Так оно и случилось – ведь он был прекрасным инженером по землеустройству. Где теперь мне искать такого мастера? – Она снова оглядела всех и грустно молвила: – Да, жаль… Верный человек, не то, что Иоганн Лесток, – и отвернула лицо, дабы скрыть выступившие слезы.
Елизавета понимала, что назначение князя являлось очевидной опалой в глазах всех, кто знал Репнина, тем паче, что он просил своей отставки по состоянию здоровья. Но что ей оставалось делать? Она не могла пожалеть его во избежание проволочки, понеже придавала большое значение быстрому выступлению корпуса. Причиной являлось то, что из перехваченных писем стало