Украине сейчас гражданское противостояние, войска в мятежные города направлены. Может быть, случилось чего. Телефон у нее уже второй день не отвечает.
На душе и так противно, а тут еще на моих глазах разворачивается жестокая сцена. Здоровенный охранник в милицейском камуфляже ухватил за волосы женщину и ведет ее к выходу с кладбища. Тащит, ее, таким диким образом, да еще приговаривает, чтобы она больше никогда не появлялась в таком виде в церкви. Оказывается, эта женщина была сильно пьяна. Что-то сказала там не к месту… Потом она останавливается у ворот и просит у охранника прощения. Тот махнул на нее рукой и ушел обратно вглубь кладбища.
На улице плюхаюсь в свободную маршрутку № 249. Пора домой… Рядом на сидении юноша беззастенчиво положил ноги на переднее кресло. Попросил его убрать их, что он исполнил без всякого удовольствия. Пока он думал, как мне нахамить в ответ, я поблагодарил его за оказанную любезность. Парень в ответ промолчал, а его мать посмотрела на меня с удивлением.
Вечереет. Людская толпа медленно всасывается в узкие проходы станции метро "Василеостровская". В воздухе повис запах вездесущий корюшки. У киоска с рекламой "Теле-2" стоит долговязый парень в капюшоне и гигиенической повязкой, закрывающей ему лицо. Он бережет здоровье, а мне почему-то сразу вспоминаются кадры телевизионных трансляций о событиях из Украины.
Часов в десять вечера позвонила моя Оленька. Здравствуй, милый, говорит. Теперь все хорошо, завтра уже будет в Москве. Оказывается, четыре часа назад их машину задержали неизвестные люди в черной одежде и масках. Надели наручники и отвезли в расположение какой-то воинской части. Отобрали мобильные телефоны и всю аппаратуру съемочную, учинили допрос. Угрожали, добивались признания в том, что они собирали информацию для сепаратистов Юго-востока, для армии Донбасса. Потом посадили в машину и отвезли на границу с Ростовской областью.
Оленька рассказывала, что когда для нее наступили самые страшные минуты, то подумала обо мне. Получается, что и я ее в этот момент увидел в церкви… Почему так было? Объясните мне, неверующему человеку. Разве не чувствовалась здесь помощь откуда-то свыше?
Мне все-таки кажется, что здесь было какое-то действие таинственного и неизвестного Бога. Большей радости, чем такое взаимное ожидание, когда, побеждая расстояние, люди издали сливаются вместе, мы не испытывали. В таких случаях чувства всегда обнажены до самого крайнего предела.
Бог знает, что нас ждет завтра? Разочарование, утомление от скучной семейной жизни? Нет, после пережитого нами все это уже невозможно…
Другие люди
Почему-то считается, что при встрече с художниками нужно непременно говорить о живописи, а с врачами о болезнях. С Аркадием Ивановичем Свешниковым, практикующим врачом-психиатром, у петербургского прозаика Ливанова все получалось именно так. Ничего поделать с собой он не мог. Так увлекало все то, о чем рассказывал его новый приятель доктор. Да и вопросов из окружающей жизни