новых транспортных пробках где-то в районе Светлановской площади, на Коломяж-ском проспекте и в других местах. Пенкин хорошо знал, что откапывать свою машину теперь поздно и самым лучшим для него будет воспользоваться наземным общественным транспортом и метро. Через полчаса он уже пританцовывал от нетерпения на автобусной остановке, грустно наблюдая, как юркие маршрутки загружали в свое чрево толпы стоявших пассажиров и терпеливо дожидался своей очереди. Сегодня Пенкин отставал от своего обычного утреннего графика где-то минут на 30.
– Ничего себе, здорово начался этот день, – размышлял он, предвкушая очередной разнос начальника за грядущее опоздание на службу.
Неожиданно кто-то сверху заглянул в его расстроенное лицо и поздоровался. Это был его давний друг и в прошом сослуживец Славка, более известный в узких кругах под прозвищем "Угрюмый", за суровость своего славянского, почти плакатного облика и вечную деловитость. Если уж говорить честно, то всю эту суровость ему создавали густые, почти сросшиеся на переносице брови. Из-под них на мир смотрели добрые карие глаза с широким золотистым венчиком от избыточного солнца пустынь.
– Как же долго мы не виделись? Почитай, лет пять, а ведь живем в соседних парадных. Что ж, так теперь часто бывает в больших городах. Это погода помогла нам сбить привычное расписание и встретиться. – обрадовался Пенкин.
Они крепко обнялись. Кажется, угрюмый Славка за эти годы совсем не изменился. Так же подтянут, собран и деловит. Отец троих детей: все парни. Когда-то его мальчишки выглядели во дворе как выводок упрямых лобастых щенков. Теперь старший сын давно закончил Военмех, а младшие, близнецы, учатся в десятом, бьются за баллы на олимпиадах. Сколько ему сейчас? Да нет, не может быть…
Славка ушел из армии по сокращению еще в лихие 90-е годы. Начал грузчиком на пивоваренном заводе "Балтика". Очень скоро в нем признали толкового инженера и предложили должность мастера на линии розлива. Потом строил дамбу, мосты, кольцевую объездную дорогу. Сейчас он главный инженер большой стройки.
Его рассказы о работе были похожи на сводки из зоны боевых действий. Нет, он совершенно не изменился. Пенкин, сам того не замечая, кажется, немного позавидовал его энергии. Ему и стариться некогда, даже времени оглянуться не хватает. Хороший у них с Маринкой тандем получился: один и на всю жизнь…
– А вот я давно живу спокойно и тихо. Офис, отчеты и заявки, две командировки за год. Осенью уже 60 лет стукнуло… Впереди только пенсия и мемуары…
– Сережа, послушай, даже не верится. Ты же раньше таким романтиком был! Я тоже в октябре полтинник разменял, но на грунт ложиться не собираюсь, еще рано, повоюю малость…
– Давай-давай, сражайся дальше. Значит, все как у Хемингуэя:…"Настоящий мужчина не может умереть в постели. Он должен либо погибнуть в бою, либо пуля лоб…"
– Нет, звучит для меня слишком красиво, но в этом что-то есть, согласись…
Соглашаться с этим не хотелось. Пенкин считал, что уже нахлебался вдоволь работой на износ