платок. Личико у девушки было миловидное, но немного отрешенное, будто замершее. Она говорила сердито, но её высокий лоб, тонкие брови и бледные губы оставались спокойны.
– Простите меня, Христа ради, я боялся вас упустить.
– По-моему, вы хотели меня напугать.
Она осмотрелась, Илья от странной неловкости тоже. Он поднял деревянную крышку от бурака: вокруг основания ручки та была искусно украшена тиснением в виде волн и маленьких рыбок.
– Ты – Варвара? Ковалева?
– Я.
– Слышала про Федю Маклакова?
– Слышать слышала, а знать ничего не знаю, – девушка обернулась к полю, – и что прикажете делать с обедом? У меня были только молоко и хлеб. Маменька злиться будет.
– Я могу купить вам молока. Здесь в любом доме продадут с радостью. Давайте только дом с коровником найдем, – неожиданно смирно ответил Богомолов, хотя где-то внутри него росло неприятное чувство будто хитрая девчонка о молоке врет.
– Что ж, пойдемте тогда до Кривошеевых, близехонько здесь.
Она немедленно успокоилась и пошла очень споро первой, показывая дорогу. Подниматься пришлось в горку. Девчонка едва доходила унтер – офицеру до плеча, но шла проворней, ловко поднимая руками подолы юбок. Илья же чуть отстал, и в мыслях не сразу заметил, что любуется открывающимися тонкими девчачьими щиколотками.
– Поскорей, Илья Иваныч, обед ждут, – обернулась она, усмехаясь уголками губ.
– Откуда ты меня знаешь?
– А вас все тут знают, – она помолчала, – красивый ты, вот девчонки и шепчутся. Привык поди?
– К чему это?
– К толкам. – И Варя тихонько рассмеялась, закусывая концы платка.
«Играть вздумала, ну я покажу тебе, бесстыжая» – пронеслось у Ильи в мыслях, когда они подошли к добротному сосновому срубу с небольшим навесом, принадлежавшему Кривошеевым. Услышав просьбу служивого человека, хозяин сразу окрикнул жену, и та вынесла во двор молока, хорошего квасу, несколько ломтей пшеничного хлеба и миску квашеной капусты.
– Чем богаты, ваше благородие! – улыбалась женщина, помогая Варе уложить провизию.
Обидевшись на предлагаемые офицером деньги, Кривошеевы ушли в дом, и Богомолов с Варей зашагали обратно. Женская половина Ковалевых были не робкого десятку. На все вопросы о Федоре, реке, убийствах и прошедшей ночи Варя отвечала прямо и глядя в глаза: ничего не слышала, ничего не видела. Невыносимый полуденный зной путал мысли. Богомолов злился, краснел и пытался не ловить выглядывающие из-под сарафана, вышитого по подолу красной бумагой, щиколотки. Он переменил тон, стал задавать вопросы чаще и резче, но Варя ничуть не смутилась, отвечала прямо и без всякой осторожности с достоинством невиновного человека.
– А ты часто к реке ходишь?
– Часто. Стираю, там и скамеечка есть.
– Говаривают, там и русалки есть. – Илья заглянул Варе в голубые почти прозрачные глаза.
– Бог с тобой, – она улыбнулась, – никого там нет. До свидания, Илья