И колдуны не исключение. Эпидемии и голодные зимы выкашивают целые деревни. Скоро некому будет любить чудотворов! И это только один фактор. А есть еще один: люди больны. Они не в состоянии отдавать столько энергии, сколько здоровые. Чем истовей туберкулезник просит чудотворов о помощи, тем ближе его конец! И это еще не все. Люди ищут других богов…
5 февраля 420 года от н.э.с. Исподний мир
На следующее утро отец успел уйти и вернуться до того, как Спаска проснулась. Он снова был одет в хорошую одежду и принес ей плащ – серебристо-серого цвета, из вощеной материи, с легким и мягким мехом внутри. Наверное, такие плащи носили только царевны…
На завтрак они с отцом ели сырники со сметаной – бледно-желтой и тягучей, – и Спаска снова удивлялась: ну откуда же в городе так много молока? В деревне из козьего молока варили сыр – но только летом, когда молока хватало. Иногда делали и творог, но слишком мало, чтобы печь сырники. Тогда она не задумывалась, что за еду платят деньги, – в деревне покупали в основном крупы, муку, материю и одежду.
Спаска еще не привыкла к красным сапожкам, чулкам и юбкам, а тем более – к плащу и, когда они вышли из дома, все время смотрела то себе на ноги, то на блестящие по́лы плаща и изредка вздыхала.
На улицах было малолюдно, и отец сказал, что все, кто хотел выбраться из города, выехали еще затемно, а остальные сидят по домам. И все равно Спаска чувствовала страх, который висел над городом, сочился из-под дверей и через неплотно прикрытые ставни.
Отец вывел ее к Хстовским воротам, на каретный двор – там их ждал вчерашний улыбчивый гость, колдун Свитко, с лошадью, запряженной в бричку. Когда отец подошел к бричке, лошадь заржала и испуганно шарахнулась в сторону – Свитко еле-еле ее удержал.
– Ну и как мы поедем? – укоризненно спросил колдун.
– С ветерком, – ответил отец, и Свитко рассмеялся, качая головой.
До выезда на тракт отец шел поодаль от лошади, а потом они и в самом деле поехали с ветерком: Свитко, сидевший на облучке, напрасно натягивал вожжи – круглобокая кобыла, привыкшая к тяжелым возам и неспешному шагу, летела вскачь, роняя пену из-под удил. Хорошо, что на тракте никого не было, а завалы разобрали те, кто выехал из Волгорода раньше. Впрочем, проскакав лигу, лошадь поуспокоилась и перешла на рысь, а потом и вовсе потащилась шагом – теперь Свитко никак не мог заставить ее идти живей.
Мимо пустующих застав и постоялых дворов старались проехать побыстрее, на тракте остановились только раз – напоить лошадь, и все равно семь лиг до поворота к замку Сизого Нетопыря одолели лишь к вечеру. К замку через болото вела гать – правда, широкая, бревенчатая, но все равно кобыла шла по ней не так легко, как по насыпному наезженному тракту. Иногда Свитко приходилось слезать с козел и вести лошадь за повод. Глядя на него, Спаска снова удивлялась: чахотка высасывала из колдуна жизнь по капле, он не мог не знать, что жить ему осталось недолго, но все равно улыбался, словно рассыпал