с синими, красными и зелёными кистями ковыля на шапках. Булан с сожалением отметил, что настроены они очень воинственно.
Чёрный Леший
С рассветом Яга уже звенела посудой, накрывая на стол.
– Вставай, лежебока, уж солнце с востока!
Алёнка сладко потянулась, спрыгнула на пол и увидела на табурете свою рубаху, выстиранную и аккуратно сложенную.
– Доброе утро, бабушка! Спасибо вам большое – рубаха как новенькая.
Она вышла на крыльцо. Дракон также неподвижно простоял всю ночь, только повернул головы в сторону избушки. Алёнка не смогла сдержать слёз, смахнула их ладошкой.
– Доброе утро, Дракошенька! Потерпи, пожалуйста, ещё немножечко. Может быть, сегодня тебе поможем.
Потап уже успел привыкнуть к неподвижному чудищу и попытался на него влезть. Когда он уже почти добрался до гребня на спине, Дракон вдруг встряхнулся, как собака, вылезшая из воды. Медведь кубарем откатился в сторону, заскулил и попытался спрятаться за старушку, хотя был чуть ли не больше её.
Алёнка засмеялась, а Яга ласково потрепала медведя по загривку:
– Вот так-то, Потапушка. А ты думал, он не живой?
Быстро позавтракали.
Алёнка забралась на Дракона и пригласила Ягу занять место рядом. Старушка отказалась.
– Зачем же, у меня свой конь имеется, похлеще твоего.
Девочка думала, что Яга усядется на медведя. Но нет, она зашла за избушку и… вылетела оттуда на огромной ступе! Ступа[12] напоминала железный лапоть, парящий в полуметре от земли; Яга сидела в ней, как ребёнок в люльке. В руках она держала длинную тяжёлую метлу, иногда касаясь ею земли и балансируя, чтобы повернуть в нужную сторону.
Алёнка чуть не свалилась на землю:
– Вот это да!
– Откуда взялась у нас эта штуковина, не знаю. Ещё моя прапрабабка на ней летала, а может, и её прапрабабка тоже. Ну, в путь!
– Дракоша, пожалуйста, иди туда, куда бабушка покажет.
Дракон двинулся вперёд. Яга летела рядом, иногда давая указания. Медведь вперевалку семенил за ними. По пути старушка рассказывала:
– Я этого Лешего последний раз три с половиной года назад видела, зимой. Я в те края редко хожу: места благополучные, люди туда носа не кажут. Только Агрик ходил, а он охотник хороший, зазря зверя не обижает. А тут прознала я, что там шатун объявился, – медведя кто-то разбудил, из берлоги выгнал. Села я в ступу и туда. Вижу, следы на снегу – Агрик идёт. Я – по следам.
– Так это Агрик медведя разбудил?
– Нет, он человек осторожный. На медведя мужики с рогатинами ходят, и не в одиночку. А у Агрика – только лук со стрелами да пёс Жук. Слышу: Жук лает, надрывается. Подлетела я, гляжу: медведь Агрика заломал, разодрать пытается, а пёс ему мешает. Отогнала я медведя, хотела охотнику помочь, да поздно. Помер человек. Я и так и эдак пыталась, ничего не получается. Ну, думаю, надо поближе к Веси его перенести, чтоб нашли и похоронили. Тут слышу голос: «Дай-ка, бабуля, я попробую». Подошёл из-за сугроба этот леший, взвалил Агрика на спину, открыл в ближнем дереве какую-то дверцу – и исчез. Больше я его не видела.