заревел ещё сильнее и присел, закрывая голову руками.
– Это твой ребенок. Ты спятивший! Совсем мозги потерял на войне, – крикнула женщина, мужаясь, однако взгляд её был более чем испуганным. Мужчина резко повернулся: выражением лица он был похож на разъяренного медведя.
– Ты неверная стерва! Сука! Вы все такие. Ещё и лживые. И твоя мать такая же, выдала тебя, бесприданницу и безотцовщину, разрисованную в королевы, за меня.
– Па-апа-а-а, не-е-е на-а-адо! – ревел мальчик.
– Ты чудовище. Дура, сначала я думала, что ты надежный и силь… – она не договорила, так как мужчина сжал её горло со всей силы – так, что лицо и глаза её начали наливаться кровью.
– Даже не отнекивается. Сука, – сказал он и, подставив подножку, уронил женщину на землю и, сев на неё, с безумным лицом продолжил душить. Она дёргалась, пытаясь отодрать его руки, но, поняв, что это невозможно, из последних сил стала показывать мальчику жестом «Уходи». Тот трясся в истерике, наблюдая за происходящим. Отец повернулся к нему, и мальчик увидел эти страшные, взбешенные, нечеловеческие глаза…
Ребёнок со всех ног выбежал из дома, помчавшись, куда глаза глядят.
Эфра проснулся в холодном поту. Сердце бешено колотилось, стало вдруг очень страшно. Он лежал в оцепенении под деревом, шаря глазами по всем сторонам. Брезжил рассвет. В слегка синем свете был виден туман, разлёгшийся над полем. Веяло утренней прохладой, тем более он не ел уже ничего пару дней, из-за чего холод ощущался острее. Он медленно поднялся, стараясь глубоко дышать, и посмотрел по сторонам – нет ли никого. Но парень был совершенно один со своими мыслями и страхами. Он разозлился, что ему приснился этот сон в который раз. Молодой человек частенько его видел, возвращаясь в прошлое снова и снова. Эфра верил, что избавиться от воспоминаний можно одним путём – отомстить за ту, что любил больше жизни – за мать. Возвращаться в лагерь пока было опасно, потому что парень знал, что отец не будет рад его видеть. После семи лет, что они не виделись, он и перестал быть отцом – так чувствовал парень. А возможно, никогда и не был. Он пережил все возможные чувства: пытался и оправдать его, и понять, почему он такой, и полюбить его, но осознал, что это невозможно, потому что больше было плохого, чем хорошего в том, не говоря уж об убийстве жены… Он жалел, что отец его – сумасшедший убийца, но не видел другого выхода, кроме как убить убийцу. Так, считал парень, будет справедливо, он отомстит, и эти воспоминания, сны исчезнут.
«Я совсем одна… одна, на всём белом свете. Мама не может меня защитить; скорее, я защищаю её. Я бы могла сбежать… с Латрием, если бы он был тут, или с Ясмосом, он всё равно предлагал… Может, это и наивно, но всё же. Его нет уже пару дней – похоже, он и вправду сбежал… – думала она, лежа на кровати клубочком, – Почему… почему всё так? Неужели я вынуждена делить ложе с этим грязным, похотливым стариком, который использует людей по своему желанию?», – и приступ рыданий захватил её с новой силой.
Она не вышла из комнаты, чтобы подать хозяину еду к обеду; вместо этого уговорила соседку принести ему