парочка»: промелькнула у него мысль.
«Мужику явно что-то нужно. По морде видно.
Что он тут потерял?
Еще и маленького пацаненка за собой таскает зачем–то»: с недоверием подумал он.
«Что он мне начнет сейчас в уши «заливать»?»
К тому же, еще Петра сбивало с толку то, что зимняя одежда, в которую был одет мужчина, ему была незнакома, насколько он помнил, никто из его знакомых так, как этот новоявленный гость, не одевался.
Мужчина был одет в одежду, в которой преобладали темно-серые, черные, темно-синие и другие подобные неброские цвета, но его внешний облик не производил впечатление серого и безликого, так как проглядывающий через распахнутый ворот светло-коричневый элегантный шарф в клеточку оживлял и скрашивал его гардероб, осветляя и кардинально меняя весь образ мужчины, который уже не показался Петру таким уж мрачным, как при самом первом впечатлении.
Ребенок, мальчик лет шести–семи, был тепло одет в толстую зимнюю одежду; шерстяная шапка, в виде шлема, скрывала его лоб и частично подбородок, были видны лишь блестящие глаза, застывшие губы и покрасневший от холода маленький нос.
Петр только мельком взглянул на спокойно стоящего и витающего где-то в облаках ребенка, но и этого беглого взгляда оказалось достаточно, чтобы Петр сразу же в душе своей смягчился и, определенным образом, пришел в себя, став самим собой.
Мальчик показался Петру каким-то маленьким безобидным увальнем, чем-то похожим на симпатичного медвежонка, потому, что небольшая фигура его имела округлую форму из-за толстой зимней одежды, сидящей на нем несколько бесформенно, как и на всех маленьких детях.
Петр, уже внутренне умиротворенный, перевел свой взгляд на взрослого посетителя с большим доверием к нему, чем ранее.
Глава 5
«Не узнал что ли?»: вдруг хрипло выдавил из себя фразу мужчина, смотря при этом на него с небольшим прищуром и чуть насмешливо.
Голос отдаленно напомнил Петру некие знакомые нотки.
В голове Петра пронесся вихрь лихорадочных мыслей:
«Что такое?! Что происходит?! Неужели все-таки кто-то знакомый? Неужели я ошибся? Ничего не могу разобрать!»
и он судорожно впился взглядом в лицо гостя и тогда у него в сознании внезапно сложился знакомый ему образ, так же, как из мелькающих в хаосе частей мозаики в определенный момент складывается неподвижная, цельная, вполне конкретная картина.
И Петра, как будто ударило в голову, и он, тотчас же, встрепенулся в глубине души:
«Бог мой, да это же Григорий! А это его сынишка, наверное.
Не узнал его сразу …. Изменился он что ли? Сам на себя стал непохож»
Петр резко оживился в этой новой обстановке, которая по факту, уже, в этот самый миг, произошла и предстоящий день изменился для него кардинальным образом.
Волна энергии и активности поднялась внутри Петра, захлестнула всего его, глаза заблестели ярче, голова заработала с удвоенной силой.
Он узнал посетителей и непонятная