падал на землю, увлекая за собой Ивана и других пленников. Морщинистый татарин, придерживая лошадь, свирепо щерил зубы, ругался и хлестал всех подряд нагайкой. Солнце, наливаясь алым светом, уже склонялось к горизонту, когда мужик, споткнувшись об очередную колдобину рухнул на дорогу. Иван растянулся рядом, разбив нос о камень. Сейчас же вскочив, вытирая рукавом кровь, он стал тормошить соседа:
Вставайте дядько, вставайте скорише!
– Неможу, хлопче… все одно пропадать в полоне поганском, хай ему… – мужик, захрипев, стал кашлять.
Иван схватил его за руку и потянул изо всех сил, напрасно пытаясь оторвать тяжёлое тело от земли. Тень упала на обоих, жаркое дыхание коня опалило щеку парня. Морщинистый хозяин, придерживая поводья, невозмутимо наблюдал за его тщетными усилиями. Большие серые глаза юноши встретились с чёрными глазами татарина, прятавшихся в узких щелочках век.
– Кысмет! – бросил нукер непонятное слово и неуловимым движением выхватил саблю. Кривой клинок, прорезав воздух, рассёк путы, связывающие Ивана с упавшим напарником. Ещё взмах – и мужик, выгнувшись дугой, схватился ладонями за разрубленное горло. Вложив саблю в ножны, татарин сделал знак двигаться дальше. Снова люди гурьбой потащились за татарской лошадью, стараюсь не наступать на мёртвое тело…
Иван, почувствовав свободу, мигом забыл об убитом напарнике. Сейчас одно нужно было – выжить. Выжить, во что бы то ни стало! А может и сбежать… но бежать было невозможно. Опытные людоловы – крымчаки знали своё дело. По обеим сторонам отряда скакали молодые нукеры. Держа наготове луки и копья, они зорко наблюдали как за появлением возможных врагов, так и за сохранностью «живого товара». Иван быстро понял это и бежал рядом с остальными пленниками, поддерживая уставших и радуясь своей относительной свободе.
Когда стемнело, мурза распорядился устроить привал на берегу маленькой речки. Люди получили вдоволь воды, по краюхе чёрствых лепёшек и несколько часов отдыха. Ещё только начало сереть, как отряд двинулся дальше. И ещё два таких страшных перехода под палящим солнцем, скудной пищей и чуть отдыха на сырой земле… Десятка три зарубленных трупов не вынесших изнуряющей гонки людей остались на дороге. Крымчаки, скрепя сердцем, убивали ослабевших, но не желали из—за них приостанавливать движение отряда.
И только достигнув «дикого поля» – причерноморской степи, татары умерили скорость передвижения. Их небольшие косматые кони неспешно шли теперь по обочинам Чёрного шляха, иногда останавливаясь и, пощипывая, свежую травку. Нукеры весело пересвистывались и переговаривались друг с другом низкими гортанными голосами. Пленники, понурив головы, устало брели по пыльной дороге.
Вечером, у подножья древнего кургана татары устроили большой привал. Яркий свет костров озарил степь. Воины, напившись арака, что-то шумно долдонили и распевали протяжные татарские песни. Полонённые люди снопами повалились на землю