было отстраниться, но подскочившие нукеры схватили её. Ещё несколько татар, ждавших своей очереди на женщин, столпились вокруг, глядя жадно на девушек.
Мурза некоторое время сосредоточенно щупал груди Кристины. Она стояла перед ним как статуя, побледнев и закусив до крови губу. Наконец, прекратив мять юную девичью плоть, татарин одобрительно кивнул и отошёл к следующей пленнице. Там всё повторилось точно так – же – сначала мурза спрашивал девушку девственница ли она, а затем своими скрюченными грязными пальцами проверял правдивость ответа. Ещё три девушки, пройдя отбор, подбежали к Кристине, придерживая разодранный воротник платий. Они сидели на лошадиной попоне, прижавшись, друг к другу, рыдая от стыда и унижения.
Четвёртая девушка – Настя, тоже заявила, что девственна. Настя была соседкой Ивана, то же, как и он – сирота. Воспитывалась с малых лет своей старой тёткой Марфой. По селу ходили тёмные слухи, что стал наведываться к ним по ночам какой-то знатный пан из Полтавы. Иван сам видел несколько раз незнакомого всадника на красивом коне, под покровом темноты пробиравшегося во двор тётки Марфы. Но помалкивал, так – как дружил с Настей с детства.
Мурза, смерив пленницу с ног до головы быстрым взглядом, пощупал её крупную грудь и шире разорвал платье. Две пышные белые прелести с торчащими тёмными сосками вызвались наружу.
Окружающие татары издали дружный вопль и зацокали языками от восхищения. Мурза провел пальцами по груди, изучая и вертя соски. Потом, тяжело дыша, слегка откинул назад голову:
– Так девка, говоришь? Зачем врёшь? – тёмные глаза татарина превратившись в узкие щелочки. – Ты не девка, а? – мурза грозно насупился и отступив на шаг, схватился за саблю.
Да-да-а… ни-и, панове… пощади, не убивай… еле слышно прошептала Настя. Крупные слёзы покатились по её смуглым щекам.
Мурза довольно ухмыльнулся. Татары тоже заржали, весело перемигиваясь. Командир отряда медленно снял с себя пояс с саблей. Нукер помог ему стянуть тяжёлую кольчугу и пропотевший кожаный чекмень. Старый татарин спустил штаны и, кряхтя, уселся на седло. Указав себе в пах, поманил пальцем Настю.
Заметив, Иван глядел на голого татарина и девушку. Сердце тяжело бухало в груди хлопца, в ногах возникла противная дрожь…
Настя, подойдя к мурзе, застыла перед ним, прижав ладони к груди. Тот приподнявшись, схватил её руку и ткнул себе в низ живота. Хныкая, Настя стала гладить его старое сморщенное мужское достоинство. Татары, сбившись в кружок, наблюдали за происходящим с оживлением и завистью. Мурза, покачиваясь голым задом в седле, слегка мурлыкал от удовольствия, задрав голову и прикрыв глаза. Под нежными девичьими пальцами «достоинство» пробудилось и встало колом. Настя ни на кого, не глядя, подняла платье, села на татарина и стала мерно подниматься на месте…
Как завороженный смотрел Иван на них, затаив дыхание. Он забыл на мгновение обо всём – об убитом деде, о том, что