стал кочегаром. Не трудно, что в печку дрова подкидывать. Но дров мало. Переменили стрелку, проехали и стрелку обратно поставили. Поручик мой все знает. Я его спрашиваю:
– Достаточно дров?
– Да не знаю, сколько этот самовар жрет.
К удивлению всех на платформах, проехали несколько станций или полустанков. Одна, кажется, называлась Новая Бавария. Дров все меньше и меньше.
– Не доедем, придется пешком переть.
Действительно, все меньше и меньше пара.
Какой-то запасной путь, и вдали уже виден Харьков.
– Бросим этот самовар, быстрее пешедралом до Харькова дойти.
Свели паровоз на запасной путь и пошли пешком. Версты четыре до окраины. Пошли по полю. Снег хрустит под ногами. Дошли до какого-то предместья. Большой город. Наконец нашли извозчика. Приехали. Поручик пожал мне руку, спросил, есть ли чем заплатить. Денег у меня было достаточно.
– Ну, приятной эвакуации, я вам не завидую, тут уже паника. – И слез.
Я поехал на извозчике дальше. Город современный на вид. Пяти-шестиэтажные доходные дома. Приехал. Большой квартирный дом. Большая передняя, швейцар и центральное отопление. Тепло. Лифт действует. На третьем этаже квартира. Звоню. Открывает дверь горничная. Спрашивает: «Вы что, к графине?» Все как будто нормально.
Тетя Маня обрадовалась:
– Как? Почему?
– Приехал за Эллой Ширковой, в Крым ее везти.
– Да милый, она больна, и девочка слишком маленькая, чтобы ехать.
– Мне приказано их вывезти.
– Это совершенно невозможно. Подумай, все отсюда бегут, поезда набиты, в коридорах, на крыше, как Элла может путешествовать?
Эллу я не видел, она была в кровати. Меня накормили. Тут были какие-то две старушки, которые будто бы знали меня, но я теперь не помню, кто они были. За столом я спросил тетю Маню про Аллу.
– Ах, я ее устроила в какой-то полевой госпиталь, где она теперь, не знаю.
Я решил разузнать про поезда. Пошел на улицу, нашел извозчика и поехал на станцию. Там невероятный кавардак. Залы и платформы набиты народом, сидящим на узлах. Но, удивительно, масса офицеров и солдат. Если действительно красные наступают, отчего они не на фронте?
Вокзал колоссальный, лучше московского. Поезда на каждой платформе, уже набитые. Я пошел к коменданту. Пробраться к нему было трудно, не пускают.
Спрашиваю:
– Когда поезда идут на Крым?
– В Крым? Да вы что, с ума сошли? В Крым только военные поезда идут. Последний пассажирский ушел сегодня утром.
Я, конечно, объяснил, что не для себя стараюсь, а везу даму с ребенком.
– Это никак!
Но узнал, что на следующее утро в 9 часов отходит. Вероятно, последний пассажирский поезд в Ростов.
Поехал обратно. Заказал извозчика к 6 утра, думал, что, если приеду заранее, как-нибудь устроюсь. Сказал тете Мане. Она на меня обрушилась. Я ей говорю, что хочу видеть Эллу.
– Это невозможно, она спит.
Я настоял, и ее разбудили. Я нервничал, зная, что Элла рожденная Звегинцова. Хотя я лично Звегинцовых не знал, мой отец и мать их знали хорошо, и я вырос с представлением,